Мажор в наследство - стр. 11
Откровенно любуюсь совершенной мужской красотой. Каждой черточкой. Наверное, впервые рассматриваю его так близко, когда не отвлекают ни разговоры, ни какие-то другие дела.
При мысли, что этот роскошный мужчина любит меня и скоро станет моим мужем, внутри все переворачивается. Медленно касаюсь растрепанных волос, наслаждаясь их упругой шелковистостью, дотрагиваюсь до залегшей между бровями морщинки. Хочется прижаться к ней губами, скользнуть ниже, к скулам, почувствовать, как колет нежную кожу отросшая за ночь щетина. Но я не решаюсь – боюсь разбудить. Просто смотрю, не в силах сдержать улыбки от того, что он рядом, и чувствую себя абсолютно счастливой.
Дэн вздыхает во сне и морщится сильнее. Словно что-то болит. И я сразу вспоминаю, как папа однажды после бурного застолья с друзьями мучился наутро от головной боли. И хотя мне самой состояние похмелья совсем незнакомо, сердце сжимается от жалости. Так не хочется, чтобы Дане было плохо.
Осторожно выбираюсь из его объятий и, убедившись, что не разбудила, отправляюсь вниз. В аптечке должно быть какое-то обезболивающее. Конечно, могу ошибаться, и таблетка не понадобится, но лучше предусмотреть все заранее.
– Ты сегодня рано, – слышится голос отца как раз в тот момент, когда я, найдя нужное лекарство, выуживаю из холодильника бутылку с соком. – Много работы?
Пожимаю плечами, стараясь вести себя как можно убедительнее.
– Не очень. Просто выспалась уже. Но скоро поеду в офис, да, вчера не успела все закончить.
Папа понимающе кивает.
– Сделать тебе кофе?
В другой день обязательно бы согласилась, но не сейчас, когда нужно побыстрее вернуться наверх. Желательно до того, как Дэн проснется и оповестит о своем присутствии в нашем доме.
– Пока не хочу, спасибо. Выпью сок…
Воздух в груди резко кончается, когда вижу, что отец разворачивается к окну. Почему мне ночью не пришло в голову отогнать машину подальше от ворот или загнать в гараж? Ведь сейчас она вся на виду.
– Вот уж не думал, что Даниил умеет просыпаться в такую рань, – задумчиво проговаривает папа и снова смотрит на меня. – А когда он приехал? Я даже не слышал…
Встречается со мной глазами, и выражение его лица резко меняется. Конечно, глупо было надеяться, что смогу скрыть что-то от моего проницательного папочки.
– Соня, или он приехал не утром? Он что, здесь ночевал?!
Голос поднимается на октаву.
– Это то, что я думаю, дочь?
Мне становится весело: сейчас ведь на полном серьезе начнутся разговоры о моей поруганной чести.
– Я вообще-то давно совершеннолетняя, пап. И Даня – мой жених. Так что никакой вселенской катастрофы не произошло.
Отец, явно не ожидавший подобного заявления, какое-то время ошеломленно молчит, а потом горестно прикрывает лицо ладонями.
– Как хорошо, что твоя мать этого не видит. Такой позор! Она в твоем возрасте…
– Пап, ну прекрати причитать, – не выдерживаю я. – Мама в моем возрасте меня уже в детский сад водила. А поженились вы, дай-ка вспомнить, когда мне было два? Или три?
– Соня, не дерзи! – восклицает отец, грозно уставившись на меня. – У нас все было по-другому. Я учился и работал, и должен был заработать денег, прежде чем заводить семью.
Ну да, только отсутствие средств не помешало вам завести ребенка, – улыбаюсь я собственным мыслям. Папа так трогательно переживает обо мне, хотя сам был таким же. И еще неизвестно, кто вел себя хуже: он или мой Даня. Вслух, конечно, ничего подобного не произношу, ни к чему дергать тигра за хвост, и так видно, что отец здорово разгорячился. Как бы давление не подскочило.