Майя - стр. 17
– Посмотри, папа́, обязательно посмотри! Это просто волшебство. Барон, пожалуйста, покажите ему планету, как мне, а потом окружающее ее небо.
И Майя отступила, дав место отцу. Но в это время барон незаметно отсоединил проволоку.
– Ну, папа́, что ты видишь? Не правда ли, восхитительно?.. Невероятно!
– Гм, да… Да, очень большая звезда, – пробормотал разочарованный профессор.
– Как так «очень большая звезда»?! Целый мир! Другой земной шар, во сто раз лучше нашего. Какие цвета! Какое освещение!
Добродушный смех де Велиара привлек внимание молодой девушки.
– В чем дело? Барон, да вы сняли проволоку! Вы разъединили цепь. Ну можно ли?.. Скорее наденьте!
И Майя, забывшись, бросилась вперед, чтобы выхватить из рук барона магическую проволоку, но в ту же секунду ее словно ослепила молния. Девушка приросла к месту, ничего не видя, не слыша и не в состоянии пошевелить пальцем.
Оцепенение это продолжалось несколько секунд, но барон успел заметить свое вторичное фиаско и, не подавая в том ни малейшего вида, уже сам приблизил проволоку к стеклу и позволил профессору изумляться представшим ему зрелищем и на все лады восторгаться волшебной силой увеличителя.
И странно: должно быть, сильно было влияние средств де Велиара, когда и после этого, уже повторного предупреждения Кассиния о положительной опасности сообщений с гостем, Майя все же не удалилась, а весь вечер провела возле барона, увлеченная диковинными зрелищами, представленными им в ту дивную ночь на поверхности звезд и полной луны, вскоре царственно выплывшей на безоблачное небо.
Поздно, уже после полуночи, разошлись хозяева и гость. Майя шла в свою комнату очарованная, словно бы опьяненная даже. По крайней мере, она совершенно не сознавала действительности. Не заметила, как ее раздела горничная, как опустила в комнате все занавеси и шторы, затемнила лампадку и вышла, пожелав госпоже спокойной ночи. Майя ничего этого не запомнила и даже не слышала жалобных взвизгов запертой Газели, о которой впервые позабыла. Как сноп упала девушка в подушки и в ту же минуту заснула.
«Что это нынче с барышней? – недоумевала горничная. – Будто нездорова, что ли? И про Газельку-то не спросила. Надо будет выпустить псинку на ночь. Пусть пробежится, сердечная, а то ишь ее, как в чулане заливается!»
И горничная вышла и заперла за собою осторожно двери. Во всем доме уже было тихо и темно.
На этот раз без грез и без видений, тяжелым сном почивала Майя. Долго ль спала она? Девушка не могла бы сказать. Она не открыла еще крепко сомкнутых век, когда в ней пробудилось сознание, что необходимо проснуться.
«Что же, разве уж день и надо вставать?.. – бессознательно спрашивала она себя. – Но отчего я не могу?.. Как трудно дышать! Как тяжело…»
– Ох! – громко простонала она, разметавшись, но не в силах ни подняться, ни даже открыть глаза.
Словно в ответ в ночной тиши раздался тоскливый, протяжный вой.
Что-то налегло тяжким гнетом на грудь спящей, какой-то невыносимо яркий свет резал ей глаза. Сердце сильно, учащенно билось, и непонятная истома и страх – вместе и боязнь, и сладкое томление – захватывали дух, мутили сознание… Майю укутало, казалось ей, огненное облако и куда-то, к чему-то влекло… Влекло неотвратимо!
И среди всех этих чувств, наперекор им, всплывало сознание, что надо, надо проснуться. Хоть умереть, но открыть глаза!