Майя - стр. 53

Как только она взяла фигурку, за дверью послышались тяжелые шаги, загремела цепь, и в замке повернулся ключ.

Дверь распахнулась. В комнату вошел Зуно. Майя, в одной сорочке, поспешно завернулась в одеяло, не догадываясь, что совершает дерзкий проступок: рабыне не позволено скрывать от хозяина наготу. Оккула, обнаженная до пояса, об этом хорошо знала, а потому повернулась к Зуно и почтительно опустила глаза к полу.

Зуно сразу понял, что девушки чем-то напуганы. Он удивленно взглянул на них и пожал плечами.

– Я тут поразмыслил над предложением ортельгийца, – объявил он, – и решил, что склонен его удовлетворить, при условии, что об этом больше никто не узнает. Купцы завтра утром уезжают. Если одной из вас не хочется упускать возможности заработать, то я препятствовать не стану. – Он помолчал, ожидая ответа, и раздраженно спросил: – Ну что?

– Мы премного благодарны за вашу доброту, мой господин, – промолвила Оккула. – Я бы с удовольствием ублажила купца, но как раз сегодня мне женское нездоровье не позволяет. А Майя…

– Вот пусть она сама и ответит, – оборвал ее Зуно.

– Ах, мой господин, она еще очень молода, науке не обучена, – учтиво объяснила Оккула. – Хотя предложение и вправду очень заманчивое, ей принимать его рановато.

– Ты и впрямь так считаешь? – обратился Зуно к Майе, неподвижно стоявшей у кровати.

– Посудите сами, мой господин, – глубоким, ровным голосом продолжила Оккула, – девушка она примечательная, в Бекле за нее высокую цену назначат. Об этом купце вам ничего не известно; мало ли что он удумает, а для юной девушки первый опыт важен…

– А тебе что за забота? – спросил Зуно.

Оккула на миг встретила его взгляд и тут же отвела глаза.

– Я – собственность господина У-Лаллока, – ответила она. – Его слово для меня закон. Я, как и вы, мой господин, стремлюсь предвосхитить его желания, только и всего.

Зуно хорошо понял намек, скрытый в словах Оккулы.

– Что ж, – холодно заметил он, – мне просто хотелось дать вам возможность неплохо подзаработать.

– Ваша доброта безгранична, мой господин! – воскликнула Оккула. – К сожалению, мы не можем ею воспользоваться.

Зуно направился к выходу.

– Я так рада, что вы к нам заглянули, – торопливо проговорила Оккула. – Очень вовремя. Видите ли, когда ортельгиец ушел, я увидела на полу вот это… – Она протянула Зуно фигурку медведя. – Я сразу поняла, чья она, хотела вернуть, но за разговорами запамятовала.

Зуно забрал у нее золотую статуэтку.

– Ортельгийцы еще ужинают, пропажу пока не обнаружили, – задумчиво сказал он. – Вот я сейчас ее и верну. – Он помолчал и добавил: – Твое отношение мне непонятно, но предупреждаю: подобного больше не повторится. Ты уяснила, о чем я?

– Да, мой господин, – покорно ответила Оккула.

Как только шаги Зуно утихли, Оккула обняла Майю, поцеловала ее и всем телом прижала к стене.

– Уф, пронесло! – выдохнула она. – Слушай меня внимательно, банзи. Я тебе жизнь спасла. Ты большую глупость совершила, больше так никогда не делай. Я уж собиралась проклятого медведя в окно выбросить, только нас бы это не спасло – вон, погляди, двор пустой. Фигурку бы сразу нашли, догадались бы, как она туда попала. А если рабыню в преступлении заподозрят, сразу пытать начнут. Ладно, сейчас это не важно. Главное – запоминай, что я тебе скажу. Воровством промышляют только дешевые шлюхи. Редкая дура у мужчины красть станет. Я не о том, хорошо или плохо так поступать, – это все глупости. Да, в мире много богатых и глупых уродов, и деньги у них выманивать легче легкого, только к этому с умом надо подходить, а не тайком чужое брать.