Майор Ветров - стр. 44
– Это почему же?
– Сволочной он, гадкий… От всех требует, чтобы ему помогали, давали. Хоть в Афгане совсем мало был, а выдает себя чуть ли не за командующего сороковой армией, хвастун, болтун. О нем ты легко можешь узнать в Союзе инвалидов локальных войн. Такая организация у нас есть. Ее создал этот самый Комаров, он же, не будучи инвалидом, и возглавляет. Правда, все инвалиды разбежались, они в нашу организацию перешли.
– А кто же у Комарова остался?
– Сам он и еще один из Минска, такой же прощелыга.
– А где находится организация Комарова?
– В этом же здании, в противоположном крыле, вход с торца. Выделил им директор завода комнатушку, так они превратили ее в какое-то грязное пристанище.
– Знаешь, я, пожалуй, загляну к этому Комарову. Возможно, там кто-нибудь подскажет мне… Думаю, через несколько дней приеду еще, тогда потолкуем подольше, вспомним Афган. Не возражаешь?
– Что ты, я буду рад видеть тебя!
Игнатов вышел на улицу, обошел вокруг дома и увидел отдельный вход с металлической дверью. Потянул за ручку, и дверь открылась. Он прошел темный коридор и оказался в небольшой комнате. Было ясно, что уборка, если она вообще здесь когда-то производилась, была не менее полугода назад. За столом стоял невысокий, худощавый мужчина, его лицо чем-то напоминало лисью мордочку – чуть вытянутое, худое, с глубоко посаженными глазами.
– Привет, – поздоровался Игнатов. – Не подскажете, как мне увидеть Комарова?
– А зачем он вам?
Игнатов понял, что перед ним и есть Комаров, причем прилично пьяный.
– Если я не ошибаюсь, ты и есть тот самый Александр Комаров, которого я встречал на аэродроме в Баграме?
– Ты был в Афгане? – тоже перешел на «ты» Комаров. – Ну тогда мы точно встречались. Баграм – это же пуп Афганистана, как Жодино – центр Беларуси. Проходи, братан, садись.
Комаров потянулся к небольшому столику, стоявшему у сейфа, и взял бутылку водки.
– Надо отметить встречу старых друзей, боевых товарищей, которые знают, что такое свист пуль и взрывы снарядов.
Игнатов вздохнул с облегчением: встреча произошла как нельзя лучше, ни настороженности, ни дотошных, похожих на допрос расспросов.
Они выпили, закусили кусочками колбасы, нарезанной на тарелке, и вскоре беседовали как старые друзья. Игнатов убедился, что перед ним человек с нездоровыми амбициями, которому далеко до образованности и культурности.
«Этот дурак всю оставшуюся жизнь будет жить рассказами о временах, проведенных в Афганистане, и придумывать о себе всякие героические истории. Ну и хорошо, будем на этом играть».
– Ты знаешь, Саша, – Игнатов подвинул стул поближе к столу. – Я тебя еще там, в Афгане, и в глаза не видел, а наслышался о тебе много. Наши парни, которые служили с тобой, так и говорили, что на тебе вся авиация держится, что если бы не ты, то многие не вернулись бы живыми на Родину.
– Вот-вот, ты это знаешь. А кто об этом слышал в этой деревне? Здесь есть такие солдаты и прапоры, которым предложи показать на карте, ткнут в эту… как ее…
– Австрию, – подсказал Игнатов.
– Вот-вот, Австрию или даже Австралию и будут хвастать на весь белый свет, что они – настоящие интернационалисты, герои. А я – терпи, казак, атаманом будешь…
Игнатов не дал Комарову разговориться и перешел к цели своего приезда:
– Слушай, Саша, ты чем здесь занимаешься?