Размер шрифта
-
+

Майор Бойцов желает познакомиться - стр. 3

Какой же он высокий!

– Сказала, что… сапоги мне надо купить, на весну. Армейские, на берцы похожие. Сейчас в тренде…

– Сапоги? – непонимающе повторяет он, без интереса оглядывая мои ноги.

Мысленно пищу, потому что на службу приходится носить унылые черные джинсы, а не мини-юбку. И вот эти мысли, они ведь вообще не про феминизм. Да что со мной?

– Ты что, мне «фак» показала? – нахмуривается Тимур.

Я закусываю нижнюю губу и часто дышу.

– Нет, – вру трусливо.

– Мне привиделось?

– Это… заговор такой.

– Чего, черт возьми?

– Заговор. Старинный. Мне бабушка показала. – Мои глаза бегают по его лицу, как маленькие мышки от взрослого кота. – На восстановление памяти. У вас ведь… явно проблемы. Можно, ещё конечно, на рассвете земли с могилы какого-нибудь умного человека подсобрать и вам под подушку сунуть. Но это не гигиенично. – Пожимаю плечами.

Бойцов молчит.

Что тут скажешь? И правда ведь, запомнить не может элементарного.

– Ты в чулане давно не сидела? – кивает он в сторону подсобки, где тетя Наташа, наша уборщица, хранит инвентарь.

Там, кстати, ни зги не видно, невкусно пахнет и как в гробу – тихо. Не то чтобы я часто лежала в гробах, но во всяком случае так кажется.

– Не надо в чулан. Умоляю, Тимур, – шепчу едва слышно.

Опускаю взгляд на широкую грудь, к которой, оказывается, все еще прижата. Замираю, улавливая малейшие ощущения в теле. Они… приятные.

Я вздрагиваю. Мы будто оба как-то разом понимаем, что стоим посреди отделения практически в обнимку.

– Черт, – цедит Бойцов сквозь зубы. – Пошли, – тянет за локоть.

– Что вы еще придумали?

Он невозмутимо на меня посматривает:

– Пока ничего, Валерия. О своем наказании ты узнаешь позже.

Закатываю глаза. У него еще и фантазии нет?

– А пока тебя ждет подарок, – произносит Тимур безразлично. – Шевели ногами.

– Подарок?

– Ты забыла, какой завтра праздник?

Черт.

– Боже, только не говорите, пожалуйста, что будете поздравлять меня с Международным женским днем.

– А что здесь такого? Ты в нашем отделе единственная дама.

Это правда. Среди оперативников девушек больше нет, как ни странно. Неужели им нравится бумажки в штабе перебирать?

– Зачем превращать праздник, который задумывался как символ борьбы за равноправие, в очередной День всех влюбленных? Дарить цветы, подарки? Относиться к женщине как к украшению?

Бойцов усмехается, но слушает с интересом. Идя по лестнице и волоча меня за собой, начинает рассуждать:

– Ты не спрашивала у меня разрешения, но все равно говоришь, Валерия. К тому же, замечу, делаешь это, подняв глаза. – Сам придумал, сам смеется. – Вам, фенистилкам, определенно есть что отметить восьмого марта. Не скромничайте.

– Вы конченый шовинист, Тимур Иванович! – с отвращением объявляю я.

– Пошли-пошли, парни приготовили тебе подарок. Засунешь его в рот, чтобы много не болтать. Может, подобреешь.

– Я злая, по-вашему?

Это он еще мою маму не видел…

Бойцов на вопрос не отвечает. Что очень подозрительно, но обо всем забываю, когда он открывает тяжелую дверь.

В кабинете, отведенном для сотрудников оперативно-разыскной службы, явно с утра аншлаг. Видимо, новость о том, что подполковник устроил взбучку своей племяннице-стажерке и старшему оперуполномоченному, майору полиции, получила максимально широкое распространение, и коллеги со всего отделения пришли позлорадствовать.

Страница 3