Маятник Судьбы - стр. 6

Я знал несколько «страшных» рассказов, суть которых сводилась к тому, что в конце рассказа переходят почти на шепот, а потом громким голосом, внезапным для слушателей криком, озвучивают концовку. Обычно все непроизвольно вздрагивают. Рассказывать подобные истории я любил и умел. И вот пока мы шли по мрачному месту к заборчику, я начал очередную байку. С нами был самый младший по возрасту и маленький по росту Витя Шенягин, который сам решил всех напугать. Не дожидаясь финала моего рассказа, он внезапно, что есть мочи заорал. На моей голове была настоящая солдатская пилотка – тогда для ребят моего возраста это был самый модный головной убор. Как и где мы их доставали – отдельный разговор. Никогда бы не подумал, что волосы обладают своими «мышцами», и когда человек пугается, способны поднять головной убор сантиметра на два. Но оказалось именно так.

Все рванули в сторону поселка, забора даже не заметили, а вот Шенягин преодолеть препятствие смог с большим трудом, порвав при этом одежду. Три километра вдоль железнодорожных путей пробежали со скоростью локомотива, и вот мы оказались на окраине поселка в безопасности, а Виктора-то нет! Пошли назад, ему навстречу. Примерно на половине пути он нам встретился в порванных штанах, испуганный и зареванный. Прежде, чем пугать других, не напугаться бы самому….

…Сидя в карцере и вспоминая эту детскую историю, почему-то пришло на ум странное совпадение. Следователь С.В. Костина тоже пугала нас всех огромными сроками и предлагала «пойти на сделку со следствием», чтобы его уменьшить. Пугала, пугала, а в итоге напугалась сама, когда нас полностью оправдал областной суд. Ведь она тогда могла потерять все, в том числе и свободу. Но кто – то нажал на нужные кнопки, и она отделалась «легким испугом»….

Атеизм, который нам прививали в школе, зачастую порождает вседозволенность, особенно тогда, когда «никто не видит, и никто не узнает». Прямо напротив нашего дома № 36 по улице Октябрьской был пруд. Иногда мы в нем купались, несмотря на мутную воду, а зимой это был каток и хоккейная площадка одновременно. И вот как то летом я увидел на берегу водоема стаю воробьев, весело чирикающих и играющих между собой в густой и достаточно высокой траве. Всего было около тридцати летающих озорников, но никому они не мешали. Было лето, к тому же прекрасная солнечная погода, которая радовала не только людей.

А во мне проснулся охотничий азарт. Я тихонько пробрался под обрывом берега, подобрал попавший под руку камень и кинул его в самую середину воробьиной стаи. При этом я допускал, что могу покалечить или даже убить одного, а то и двух летающих непосед. Странно, но я в душе даже желал этого…. Птички с шумом улетели, но не все – один оказался подбитым. Он беспомощно бился на земле и не мог взлететь. Я подошел, взял его на руки и… заревел, видя результат своего неразумного поступка. Было мне тогда лет одиннадцать-двенадцать, и я никак не мог понять, почему и зачем я искалечил живое существо, которое плохого мне ничего не сделало. Ведь я любил всех животных, ну, кроме змей, к которым всегда питал неприязнь и даже испытывал ужас при их виде. Серого подранка я принес домой, положил перед ним хлеб и воду, надеясь что он выживет и я искуплю свою вину. Но к вечеру он умер….