Маятник Судьбы - стр. 49
«Ну, давай, рассказывай, что раскроешь к окончанию текущего года», – сказал он мне без какой-либо предварительной подготовки.
Я открыл общую тетрадь и заговорил, вначале робко, а затем все смелее пробегая по списку: «По этому преступлению есть информация; возможно раскроем, а по этому – не находим человека, как найдем, то расколем; по следующему есть неплохие наметки…». Я смелел, точнее, все больше и больше наглел и кончил обещанием, чуть ли не все дела раскрыть за две недели. Полковник, молча, глядя на меня в упор, выслушал этот весь мой «словесный понос» потом не выдержал и засмеялся: «Ну и врать, ты горазд капитан, ну а на самом-то деле, что раскроешь?».
–Да я и сам не знаю, товарищ полковник – ответил я удрученно.
Удивительно, но вместо того, чтобы как следует отругать меня, строгий начальник, наоборот, проникся ко мне какой- то теплой симпатией. В дальнейшем, отношения с ним у меня всегда были хорошими, во всяком случае, на мои шутки он нередко менял гнев на милость, а на других шутников мог и наорать, не выбирая выражений. К слову сказать, и я неподдельно его уважал.
Несколько позже меня осенила идея – регистрировать все латентные преступления. Та информация, что исходила от негласных помощников, обычно проверялась небрежно – не до этого мол, надо раскрывать то, что уже состоит на учете как нераскрытое преступление. Теперь я обозначил приоритетом именно проверку сообщений агентуры, где преступник уже был известен. От регистрации дополнительных происшествий, резко выросли показатели общего роста преступности, что тоже считалось упущением в нашей работе. Зато выросла сама раскрываемость – и довольно заметно. При этом некоторые нераскрытые преступления тоже стали очевидными, потому что их совершали, как правило, те же лица; просто мы этого не предполагали.
Опять приехал начальник уголовного розыска областного УВД и потребовал объяснений, почему в Кинешме вырос уровень преступности. Я рассказал ему о своем эксперименте. Идея и план борьбы за раскрываемость, а для нас это все – таки было главное, руководителю понравилось. Каманин заставил меня письменно изложить все на бумаге. В дальнейшем эта, сразу засекреченная информация, распространялась как передовой опыт по всей области.
Молодые опера «матерели», и вскоре уголовный розыск Кинешмы стал лучшим по всем показателям в области. И пока я был его начальником оставался таковым. А это – целых шесть лет, причем без сокрытия преступлений от регистрации, и каких-либо махинаций с показателями….
…Подумалось перед тем, как уснуть на деревянной шконке: за счет меня и моих подельников должны были сильно поправиться показатели кинешемского отдела. Ведь на меня повесили столько преступлений, что не сказаться на них это никак не могло. Только я лично обвинялся в тридцати трех преступлениях! А всего арестовали пятнадцать человек. Подобное предположение вызвало улыбку даже в карцере – опять раскрываемость зависит от того, как сработаю я, только, к сожалению, на «другой стороне». Да, как сказала известная советская актриса Фаина Раневская « Жить надо так, чтобы тебя помнили и сволочи»….
Первым секретарем горкома партии был в те времена Виктор Федорович Осокин. По моему мнению, честный и принципиальный человек, настоящий коммунист. Вспоминая его, думаю: если бы все были такими, идея коммунизма не была бы скомпрометирована. С ним вместе я нередко утром шел пешком на работу; встречался он мне, как правило, в микрорайоне «Волжанка», хотя сам он проживал, где-то недалеко от фабрики №1. Дорогой говорили и о делах: между прочим, партийный руководитель всегда предлагал помощь, а если кто – то будет мешать в оперативной деятельности, то и – содействие.