Маятник качнулся - стр. 25
Давыд Улыбин – первые шаги в незнакомой реальности.
…Над головой у Давыда, в воздухе синего неба проходила эскадрилья допотопных бомбардировщиков He-111, не раз виденных в кадрах военной кинохроники. Насколько помнил их сами немцы еще «Густавами» окрестили. Самолеты с крестами на крыльях. Но сюреализм на этом не закончился, мираж не развеялся. Прямо над степью, примкнувшей к кромке леса, где его захватили привидения из прошлого, со стороны солнца появились три маленьких вертких самолетика с красными звездами под крылом. Они тут же «огнем» атаковали противника, заставив его нарушить строй и отбиваться. За одним из «Густавов» потянулся шлейф, но он не горел. Скорее всего баки пробило и топливо сифонит. «Хейнкель» вдруг отвернул в сторону, свалился на крыло, клюнул вниз и скрылся за кронами деревьев. Только «поле боя» втянуло в круговерть новых участников противостояния – двенадцать истребителей с однотипными рисунками на фюзеляжах. «Пернатые» набросились на «наших», в одно мгновение срезав всех троих. Улыбин как в кино наблюдал картину боя перед глазами. Тот русский истребитель, что ближе всех был к опушке леса, в один миг превратился в пылающий факел. Но прежде чем разлететься на отдельные обломки, из его кабины вывалилась крохотная фигурка человека, а вскоре над ней раскрылся белый купол парашюта.
–Твою м-мать! Твою ж м-мать! – помимо воли вырвался из уст возглас. – Гады!
Снижаясь, один из фашистов волочил за собой черный шлейф дыма. Летчик надеялся уберечь самолет, но не справившись, встретив твердь земли в степном разнотравье, плюхнувшись, взорвался, подняв над местом гибели сполох огня и черный чад.
–Так тебе..!
Снова сбившись в строй, под присмотром истребителей, бомбардировщики уходили в район канонады. Улыбин, еще толком ничего не осознав, метнулся туда, где мог приземлиться воздушный боец. Летчика нашел быстро, тот раскачиваясь на ветерке, завис на дереве.
–Эй! Ты там живой?
Молчок. Рассмотрел. Человек без сознания. О-хо-хо! Придется самому.
Канонада и раскаты бомбового удара давно прекратились. Стемнело. Помогая летуну в переходе, по его карте шкандыбали к ближайшему населенному пункту, деревушке на противоположной оконечности леса. Все это время волоча контуженного летчика, Давыд мысленно проворачивал комбинацию с ним самим. Из скоротечного рассказа понял, занесло его в осень сорок второго года, да еще и в Воронежскую область. Как такое произойти могло? Шутка? Только бой в небе и кресты под крыльями самолетов, все говорило об обратном. Ну и что теперь? Это… Это примерно в шестистах километрах от поселка, в котором братец заякорился. Ничего себе!..
По кромке вдоль леса, вышли к деревеньке, встретившей их тишиной и темнотой подворьев. Константин, младший лейтенант, а с недавних пор попутчик, утверждал, что на восток до линии фронта не далее пятнадцати километров, но сама «линия» решето сплошное, а в иных местах «слоеный пирог» из войск противоборствующих сторон. Улыбин кулаком постучал в ворота с навесным замком на петлях. Тишина за забором.
–Фронт рядом, – предположил Травников, – селяне жилье бросили и ушли. Собаки и те не брешут.
–Может и так. Но хоть что-то съестное должно остаться, не в огороде так в погребе. Подсоби, спиной в ворота упрись и руки подставь, я сейчас…