Матросы - стр. 35

– Если не знаешь, надо спрашивать, учиться. А не хочешь учиться, начинай с конюха.

– Конюхом? Нет! На такой червяк Помазун не клюнет. Я лучше в цирк пойду.

– В цирк? – Камышев изумленно развел руками. – Неужто ослышался?

– Не ослышались, Михаил Тимофеевич. Могу сообщить прискорбную новость. Меня уже два раза в цирк приглашали.

– Что же ты там будешь делать? Коням хвосты крутить?

– Джигитом буду. Один раз выступил – и сто семьдесят пять рублей в карман.

– А если в месяц всего два раза выпустят?

– Ну нет! Договор! Не менее десяти сеансов.

У Камышева щелочками сузились глаза, кожа на лице собралась гармошкой.

– А слонов тебя не приглашали дрессировать?

– Я джигит, не дрессировщик, – менее вызывающе ответил Помазун. – Вольтижировка – да… Тоже могу… На мотоцикле могу…

– Тебя там совратят.

– Как?

– Водку научат пить.

– Кто кого, не знаю. – Помазун осклабился.

– Из колхозного быта – в цирк!

– А что цирк? Советское учреждение… Цирк – массам!

– Брось ты придуриваться. Противно слушать! – резко оборвал его Камышев. – Пойдем, Петр, дальше. Всех его фантазий не переслушаешь…

Кирпичная кладка еще пахла цементом. Накрывали волнистым шиферным листом последние звенья кровли. Надвинув на лоб папаху, Камышев водил за собой Архипенко и влюбленно рассказывал ему обо всем. Показывал фундаменты второй конюшни, дома для конюхов, колодец с глубинным насосом.

– Хотел с вами в станицу, а придется ехать на зернохранилище. Надо прекратить термическую обработку посевного зерна… Думал, ветер дождь нагонит, а ветер оказался сухой, загубит материал. При дожде можно мокрое протравливание, а по такому нудному ветру – только сухое.

По дороге схватывалась пыльная вихревка.

– Может, я смотаюсь на зернохранилище? – предложил Помазун, видимо решив идти на мировую. – Все ваши приказания передам.

– Смотаешься? На чем?

– Ясно на чем. На кабардинце. Разом домчит!

Камышев с состраданием посмотрел на мягкие козловые сапоги Степана, на потертые его штаны с желтыми леями, заметил, как нетерпеливо играет он плетью и хищнически-страстно присматривает себе кабардинца у коновязи.

– Урок не пошел на пользу.

– Конфузите, Михаил Тимофеевич?

– Кони-то племенные, матки, а?

– А как же джигитов воспитывать?

– Вот так и воюю с отсталостью! – незлобно сказал Камышев и безнадежно махнул рукой. – Давай линейку! Распорядись.

Камышев присел на корточки, угостил Петра горстью подсолнуха.

– Значит, на следующий год точно ждать тебя, Петька?

– Точно.

– У тебя прежняя специальность? Сигнальщик?

– Да.

– Специальность для нас непригодная. На тот год радиостанцию получаем, узел расширяем, телефонизируемся. Тебе бы радиотехнику изучать. Специалисты не только по зерновым или кенафу нужны… – Председатель пока не проговаривался о своих планах использовать Петра в животноводстве.

«Ладно, – думал Петр, – планируй как хочешь, у меня еще есть флотский год в запасе».

Камышев ставил в пример Василия, хвалил его:

– Надежным человеком стал. Красивый из него механизатор выходит. Может, через годик-другой у нас свой Константин Борин как в опоке отольется.

– Не отольется, Михаил Тимофеевич. На флот хочет Василий.

– На флот? – переспросил удивленно Камышев. – Не знаю… Не уверен…

– Мне еще в Севастополь писал. Хочет райком просить направить его именно на флот. Удерживать не станете?