Математик - стр. 28

– Вы лучше сразу на мобильный. Я же теперь главный бухгалтер, сама себе начальник. Вы знаете, из неудавшихся математиков получаются хорошие бухгалтеры. Да-да. Там те же цифры, но без интегралов и дифуров. Правда есть еще одно отличие, – Татьяна кисло улыбнулась. – Бухгалтерия не приносит удовольствия.

– Новый дом обживаешь? – как бы невзначай поинтересовалась Вишневская, подразумевая недавно построенный загородный дом Архангельской.

– По магазинам моталась. Квартальные отчеты сдали, можно и о себе родимой подумать. Я же работаю больше по привычке, чем по необходимости. Хочется на людях бывать. Если осяду дома, то закисну. У всех соседей заборы, как в Петропавловке. Киваем друг другу сквозь автомобильные стекла, и то больше машине. Кто там за тонировкой – не разглядишь.

– Давай, Таня, думать, как Косте будем помогать? – перешла к главному вопросу учительница. – Он не виновен – для меня это очевидно. Поднять руку на мать, ты прости… К тому же она учитель математики, а ты знаешь, как он трепетно относится к числам и всем, что с ними связано.

– Чересчур трепетно, я бы сказала, ненормально трепетно, – с нажимом произнесла Архангельская.

– Танечка, ты говоришь, как плохой прокурор.

– А нам нужен хороший адвокат. Нужно срочно найти адвоката.

– Чтобы он за большие деньги переквалифицировал строгую статью на более мягкую? Убийство в состоянии аффекта! Как мило.

– Что вы предлагаете? – начала раздражаться Архангельская. – Я хочу ему помочь. Искренне хочу. Ведь я же его любила.

Она рывком отвернулась. Рука полезла в сумочку за косметичкой. В длинных пальцах появилось зеркальце и ватная подушечка. Валентина Ипполитовна не спешно поправила скатерть на столе, дав возможность Татьяне привести себя в порядок. «Эх, Таня, Танечка. Ты всегда в душе была экономистом, высчитывала, с кем тебе будет выгоднее. Если это теперь называют любовью, то наш мир сильно изменился. Но помочь Косте ты действительно можешь».

– Я не упомянула еще об одной важной детали, – выразительно сообщила учительница и сделала многозначительную паузу. Таким нехитрым приемом, не раз отработанным на уроках, она, не повышая голоса, встряхивала самых сонных учеников.

– Какой? – недоверчиво насупилась Татьяна, подцепила ноготками новую сигарету и щелкнула зажигалкой.

– Ферма!

Огонек дрогнул и застыл в руке на полпути к сигарете. Выщипанные брови вопросительно изогнулись.

– Когда Константина уводили, он упомянул теорему Ферма.

– Ферма? – Кончик сигареты побелел от яркого огня. Татьяна затянулась. Тонкая струйка дыма выпорхнула из накрашенных губ. Женщина задумчиво проследила за ней. – Ту самую, Великую теорему Ферма?

– Да. Ты же знаешь, что Константин постоянно возвращался к ней.

– Его мозг всегда был чем-то занят. Причем здесь теорема?

– Пока не знаю. Но всем очевидно, что в квартире нет больших ценностей, которые бы привлекли вора. Поэтому следователь убежден, что это типичная бытовая ссора. По его словам, подобные убийства не редкость среди родственников, стесненных бытовыми условиями.

– Чтобы в этом убедиться, достаточно включить хронику происшествий. Про Ферма там точно не упоминают, – усмехнулась Архангельская.

– Я обратила внимание, что рабочий стол Константина был в беспорядке. Когда он вошел, то не обнаружил там чего-то и нервно рассмеялся.