Мать-одиночка для магната - стр. 41
И вот она поднимает голову. Васильковые кукольные глаза скользят по мне, и широкая улыбка Златы резко меркнет. Будто солнце заходит, и мир погружается во тьму. Младшая сестра, подобно мне, замирает в одном положении, вглядывается в мое лицо со смесью потрясения и неверия во взгляде. Ее красивое лицо бледнеет, подбородок дрожит. Убрав одну трясущуюся ладонь с плеча Александра, она прижимает ее ко рту и жмурится.
По щекам Златы катятся слезы. Беззвучно рыдая за спиной господина Карраса, сестра в считанные секунды берет давшие сбой эмоции под контроль и сжимает ладонь в кулак, оставив указательный палец прислоненным к губам.
Молчи.
― Стелла, ― обращается к своей девушке Александр. ― Оставь нас.
Стелла?..
Не разрывая зрительного контакта с сестрой, я очень медленно мотаю головой. Ничего не понимаю.
Злата вздергивает подбородок и, просияв пропитанной притворством улыбкой, вытирает слезы.
― Да, дорогой, ― щебечет ласковым сопрано, наклоняется к Александру вновь, чтобы поцеловать мужчину в щеку, и обходит его кресло, шествуя мимо меня с безупречной лживой маской незаинтересованности.
Словно мы чужие.
Пока я пытаюсь осмыслить мимолетную встречу с сестрой, ни о чем не подозревающий Александр придвигается на вращающемся кресле ближе к столу и недовольным, раздраженным голосом говорит мне:
― Садись.
Врубаю автопилот и, шаркая подошвой кроссовок из масс-маркета по отполированному до зеркального блеска полу, плетусь к стулу. Плюхаюсь на него и морщу нос. Как неудобно, холодно и твердо. Проваливаюсь поясницей назад, прислонившись к скользкой спинке. Стук металлических шариков маятника ньютона друг о друга погружает в некое подобие транса.
Обращаюсь с мольбами к самой себе сосредоточиться на разговоре с господином Каррасом, но душой рвусь за дверь, к Злате. Пока плечистый колосс напротив меня будто нехотя роется в ящике стола, я фантазирую о том, что сказала бы сестре, если бы ее сказочно богатый парень не присутствовал рядом.
Он швыряет плотный белый конверт на стол и бегло проводит большим пальцем под носом.
― Возьми.
Скупая фраза, произнесенная им в повелительном тоне, наводит на сомнения. Это просьба или все-таки ультиматум?
― Что это? ― у меня нет ни толики интереса к содержимому конверта.
― Цена твоего молчания.
Внутри будто что-то обрывается. Требовательный взгляд господина Карраса поднимает тошнотворное ощущение, сдавливающее грудную клетку. Учащенный пульс отчетливо ощущается в горле. Я размыкаю и смыкаю рот, не имея представления о том, в какой форме выразить отказ.
― Мне ничего от вас не нужно…
Едва я договариваю, Каррас вялым поднятием руки отмахивается от моих слов. Он не впечатлен.
― Для начала загляни туда, ― кивок на конверт. ― Если этого недостаточно, я добавлю.
― Послушайте, ― поднимаюсь со стула, ― нет нужды в том, чтобы вручать мне деньги. Я никому не расскажу вашу… тайну.
На его скулах прорезаются желваки.
― Тайна? ― процеживая сквозь плотно стиснутые зубы, переспрашивает. ― Ты ничего не слышала, ― и вновь стреляет глазами на подкупные, намекая на то, чтобы я прекратила ломаться. Думает, наверное, что я цену себе набиваю. А на деле мне совесть не позволит принять деньги. Толщина пачки впечатляющая, вне сомнений, но я не сделала ровным счетом ничего, чтобы заслужить ее.