Мастеровой. Революция - стр. 10
За полгода в Рейхе Федор не отставил магию, но развивал ее в направлении контроля и сдерживания сугубо внутри себя. Играл в цеховой команде в английский футбол вратарем. Приходилось следить, чтобы Щит не отразил мяч, летевший в него с силой пушечного ядра и сбивавший с ног. Лишь один раз не удалось: мяч унесся обратно к игроку. Но Федор успел выставить кулак – будто бы отбил.
Воспоминания о спорте прервал инженер Эрихман, возглавлявший цех металлообработки. В первую очередь Федор обратил внимание на белый воротничок начальника, бывший признаком особого случая. Поверх длинного сюртука инженер набросил серый плащ-разлетайку английского покроя. Английским был и котелок. Худой, длинный и узколицый, инженер мог бы сойти за жителя Альбиона, если бы отрастил типические британские усы. Только Эрихман тщательно брился, оставляя лишь короткие бакенбарды.
– Клаус Вольф! Следуйте за мной. Заводское начальство желает вас видеть.
– Да, герр инженер, – поклонился Федор.
Покинув цех, они отправились к закрытому черному экипажу. По сравнению с довоенным Парижем Гамбург здорово проигрывал в моторизации. Прежняя война и начавшаяся новая привели к изъятию авто у частных владельцев на нужды армии. Дальновидные заводчики теперь предпочитали гужевой транспорт: не отберут. А если даже так, то не столь велик убыток.
Федор занял место на переднем сиденье, лицом к спутнику. Тот больше не проронил ни слова. Лишь на прямой вопрос – что их ждет в Линден-Лиммере – инженер ответил: не имею понятия.
– Даю стопроцентную гарантию, что нас не разоблачили, – успокоил Федора Друг. – Иначе тряслись бы не в фабричном экипаже, а в полицейском автомоторе, да еще и в наручниках.
Поездка получилась долгой. Наконец они вышли у ступеней центральной конторы фирмы – здания новомодной архитектуры без каких-либо украшений. Просто огромный серый кирпич, достигающий высоты пятиэтажного дома.
Швейцар открыл дверь, выпустив пару важных господ, и лишь затем позволил пройти Федору и Эрихману. Внутри сновали клерки в одинаковых черных сюртуках с напомаженными головами и прилизанными прическами. Очевидно, руководство «Ганомага» придавало единообразию большее значение, чем армейское командование. Токарь в просторных штанах и потертом суконном пальто, мявший в руках кепку, был здесь чуждым, как кусок свинины на иудейской кухне. Несоответствие ощущалось каждой клеточкой тела.
Ни один из встреченных его не замечал, реагируя только на Эрихмана. Поднявшись на второй этаж, они прошли в просторный кабинет. Дверь украшала табличка, сообщающая, что здесь заседает ляйтер (начальник) отдела новых разработок герр Шварц. Внутри оказалось довольно много народу. Все охотно пожали руку инженеру, а Федору никто даже не кивнул.
– Ждем вице-директора! – пояснил Шварц. – Обещал быть через минуту. Он пунктуален.
Федор огляделся. Традиционная тяжелая дубовая мебель, письменный стол, по размеру подходящий для разделки мамонтов, деревянные панели на стенах. Единственное, что напоминало о нахождении в святая святых машиностроительной компании, это коллекция металлоизделий: шестерен, шарикоподшипников, муфт, шатунов и прочих образчиков продукции «Ганомага», выставленных за стеклом огромного шкафа.
Дверь снова отворилась. Вошедший, при появлении которого Шварц привстал с кресла, а остальные присутствующие вытянулись, был внешне полной противоположностью Эрихмана: невысокий подвижный крепыш, чернявый и темноглазый. Такого скорее можно принять за итальянца, нежели германца. Лацкан пиджака английского кроя украшал значок мага-кинетика.