Мастер порока - стр. 17
Как я ни уговаривала себя не придавать этому значения, все же меня задевало такое отношение. Но стоило вновь оказаться рядом с Викки, как все лишнее тут же вылетало из головы.
Я изо всех сил старалась быть для нее хорошей няней. Придумывала новые интересные игры, читала по памяти детские стихи, пела веселые песенки из разных музыкальных мультфильмов. И малышке было хорошо со мной. Мне так казалось. Она была весела, активна, а самое главное, за прошедшие дни ни разу не упомянула о родителях, чего я невольно и напряженно ждала. Зато постоянно спрашивала о своем дяде, а я диву давалась – как такой сухарь смог расположить к себе ребенка?
Сегодня, когда мы обедали на кухне, Викки вновь задала мне этот не частый, но регулярный вопрос:
– А когда Мак плидет? Он на лаботе?
– Да, солнышко, – привычно отозвалась я. – Кушай, не отвлекайся, а то не узнаешь, что я тебе сегодня приготовила.
– Узняю, – самоуверенно заявила Викки, но ложку в суп минестроне все же погрузила.
Только к еде она не вернулась. Ни с того ни с сего серьезно посмотрела на меня своими большущими голубыми глазками и важно так произнесла:
– Аина, давай не будем ссолиться.
– Конечно, не будем, – растерянно улыбнулась я в ответ. – Зачем нам с тобой ссориться? Мы будем жить дружно…
– И с Маком тоже не надо ссолиться. Ссолиться – это плохо, – надув губки, заявила малышка.
– Правильно. Ничего хорошего в этом нет, – кивнула я, стараясь понять, почему она завела этот разговор. – Но даже если вдруг такое происходит, то надо как можно быстрее помириться. Знаешь, есть такое заклинание? Нужно взяться мизинчиками и громко-громко сказать: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись!»
– Знаю, – деловито отозвалась Викки и быстро-быстро затараторила: – Если будешь длаться, я буду кусаться, а кусаться нам нельзя, потому что мы длузья!
– Какая ты умничка! – восторженно хлопнула я в ладоши. – Вот видишь, ты все уже знаешь. Прямо как взрослая!
– А вот Мак не жнает. Он не плишел к маме и не сказал миись-миись-миись, и они не помиились. Я его научу, чтобы он со мной не ссолился.
На мгновение я впала в ступор от того, что Викки упомянула маму, и течение разговора резко сменило направление. Все-таки как бы я морально ни настраивалась, не смогла быть готовой к этому. К тому же мне вдруг стало ясно, почему малышка подняла тему ссоры. Поэтому я изо всех сил постаралась взять себя в руки и спокойно ответила:
– Да, малыш, иногда дети ведут себя намного мудрее взрослых. Но я не думаю, что твой дядя…
Но Вика уже не слушала меня. Я слишком поздно заметила, что взгляд ее очаровательных голубых глаз устремился мне за спину, а на губках появилась радостная улыбка.
Я обернулась, кажется, немного резче, чем следовало, и меня тут же бросило в жар. Подпирая плечом косяк, в дверном проеме кухни стоял дядя малышки собственной персоной. Его пристальный взгляд был устремлен прямиком на меня, пробирая до мандража своим лютым холодом. Я едва сдержалась, чтобы не отвести глаза. И никак не могла понять, чем заслужила такое «внимание»? Марку Алексеевичу не понравилось, о чем мы с Викой говорили? Так ведь не я же завела этот разговор…
Тем временем малышка проворно слезла с невысокого детского стульчика и подбежала к своему дяде.
– Мак! – радостно воскликнула она, вцепившись обеими ладошками в его руку.