Маска Гермеса - стр. 8
Но настоящий кровавый подвох их ждал впереди. Другая группа боевиков захватила универсам с заложниками, цена освобождения вылилась в десятки жизней невинных граждан.
Агент, давший ложные наводки, был завербован Сотником. Византу настоятельно советовали не упоминать об этом на следствии и суде. Даже Моторин, его непосредственный начальник, кому он доверял, убеждал его, что эти показания ничего не изменят, или того хуже, усугубят его вину.
Впрочем, Моторин обещал, что приложит все усилия, чтобы вытащить его из тюрьмы. Сотник же был человеком Юдина, заместителя министра внутренних дел, который курировал антитеррористическую деятельность в своём ведомстве, и был соратником Спирина, своего визави из ФСБ, более влиятельной персоны, чем Моторин. Словом, Визант был первым стрелочником, теперь пришла очередь и Сотника.
Сотник в течение многих лет создавал агентурную сеть среди сепаратистов. Это был его конёк. При разработке и осуществлении операции Визант и использовал его информаторов, за недостатком своих, поскольку милиция масштабнее присутствовала на Кавказе, и в силу этого имела больше связей среди местного населения и диаспоры в России. Но Визант ещё упрекал себя и за то, что рьяно взялся за дело, не без честолюбивых устремлений. Самонадеянность и подвела. С другой же стороны он имел серьёзное поручительство от высокого и опытного наставника, старого волка Моторина. Разве голова не пойдёт кругом?
Не секрет, что милиция разъедалась коррупцией и беспечностью, но Моторин ссылался на жёсткое предписание свыше о всяческом взаимодействии в борьбе с терроризмом. Не исключено, что Визант стал разменной пешкой в соперничестве ведомств. Но в новых обстоятельствах судьба могла дать шанс ему на спасение, или, напротив, перемолоть в своих жерновах. Тут или пан, или пропал.
***
Буранов имел закрытую беседу с главой управления собственной безопасности Константином Вольским, мужчиной лет под шестьдесят, невысоко роста, с плотной полнотой, облысевшего, с живыми крупными глазами, от внимания и пронзительности которых ничего не ускользало.
Его служба входила в состав ФСБ, хотя могла действовать и самостоятельно, сотрудничая и с МВД и прокуратурой, но в таких случаях нужна была санкция высшего лица страны. Этот случай как раз сейчас и наступил – президент подписал указ о создании объединённой комиссии по внутреннему расследованию, которая на время подчинялась только ему. Благодаря Вольскому, Буранов узнавал о тех скрытых намерениях лидера страны, которые не доводились до него лично, и сам в свою очередь, мог через Вольского донести свои соображения, без аудиенции.
– Следствие наше почти не двигается с мёртвой точки, – высказался Вольский, когда они уселись напротив друг друга за овальным столом. – Милиция выстраивает невидимую стену для моих людей. Подчищают концы, целые тома дела исчезают.
Вольский хоть и жаловался, но по сути его слова выражали указание.
– Прошли те времена, когда МВД трепетало перед нами, – сдержанно ответил Буранов.
– Пока, я могу только предполагать, откуда ветер дует.
– И откуда же он дует? – директор взирал на собеседника непроницаемыми оливковыми зрачками.
Разговор касался политики, темы скользкой, и как осторожный тактик, Буранов сперва выслушивал кремлёвского фаворита, прежде чем высказаться самому.