Машина снов - стр. 57

речь? Я больше не кричу во сне по-италийски. Я больше не кричу во сне. Но я хочу, я хочу этого, я хочу кричать, я хочу радоваться, я хочу страстей, хочу желаний, я боюсь этого бесчувствия, Отче, не оставляй меня… как Ты уже меня оставил. Я Твой сын…

Марко пытался молиться снова и снова, но ум его блуждал в самых страшных закоулках памяти. Там он смотрел на то, что раньше повергло бы его в ужас, но не чувствовал ровным счётом ничего… В дверь постучали. За окном стоял императорский паланкин. От бритоголовых запыхавшихся рабов шёл пар. Гонец-катаец нетерпеливо стучал в дверь, сохраняя, однако, приторно вежливую мину. Но Марко не открывал: молясь и плача, он блуждал в глубоких лабиринтах сна.

…Как оказалось позже, два дня назад его нашли у ворот Западного павильона глубоко спящим, наполовину занесённым мокрым снегом. Испуганные нухуры внесли Марка в павильон, двое самых младших, немея от страха перед колдовской машиной снов, убившей самого могучего воина Поднебесной, уложили венецианца внутрь, накрепко привязали к ложу и уже собирались выбежать прочь, но сонные губы Марка разомкнулись и прохрипели: «Меч! Вложите мне в руку меч». Меч валялся тут же, у ворот, в снегу.

Нухуры, почтительно держась поодаль, вложили рукоять в посиневшую от холода ладонь. Марко, не просыпаясь, положил меч на грудь, крепко обняв его обеими руками. Дружинники следили за ним через порог. Так он проспал почти два дня. Иногда его обильно тошнило, и, боясь, что любимчик Великого хана захлебнётся во сне рвотой, дружинники поворачивали ему голову набок, протирая рот. Иногда белый варвар метался на ложе так, что, казалось, ремни сейчас лопнут. Камни тебетского колдуна начинали светиться, и дружинники с грохотом падали наземь, молясь на разных языках. Вдруг Марко изогнулся и, выхватив меч, разнёс на ленточки занавесь. После чего сказал: «Я проснулся».

Его развязали, он встал и пошёл в сторону своих покоев, по-прежнему не раскрывая глаз. Один молодой дружинник бросил ему в голову камушек, чтобы проверить, проснётся ли он. Марко с закрытыми глазами сделал немыслимый пируэт и отбил камушек ножнами прямо в голову нухуру, чем вызвал немалый хохот среди других дружинников. Бамммм, зазвенел шлем, сдвинутый ударом камушка к затылку. Стражники не знали, что и думать. Может, стоит доложить Великому хану?

Великий хан сумрачно смотрел на глубоко спящего Марка, не просыпавшегося всё время, пока рабыни под руководством матушки Хоахчин переодевали его в чистое. Поигрывая перстнем, Хубилай пошевелил губами, потом быстро прыгнул в паланкин и велел везти его в Павильон снов, как теперь официально именовали место расположения волшебной машины.

Император обошёл магический куб, что-то бормоча, шевелил разрезанную Марком занавеску, кряхтя, как старый филин, трогал окованными ножнами расшитые ремни, ложе, исчерченное письменами. Внезапно Хубилай сбросил пояс вместе с ножнами, бросил на пол короткий кинжал, снял верхний халат и устроился на ложе.

– Держать мне ноги. Руки привязать как следует. Буду кричать – будить немедля. И приготовьте вина! – рывками выбросил Хубилай несколько приказов и потом шёпотом добавил: – И чтобы ни одного катайца в окружности одного ли. Пусть лучники посмотрят.

Он обернул голову широкой ременной петлей, украшенной «шарира», и закрыл глаза. Вскоре дыхание императора выровнялось, стало более глубоким, и вот уже могучий храп старого воина сотрясал мусли-новые занавески. Дружинники опустились на пол, скрестив ноги. Время текло тихо, в паузах между всхрапываниями Хубилая воздух по-особенному звенел, лишённый других звуков. Вдруг император мощно дёрнулся, крикнул и открыл глаза. Его лицо освещала улыбка безграничного счастья. Нухуры, отталкивая друг друга, бросились развязывать повелителя, из глаз которого текли потоки слёз. Прокушенные губы сочились светлой кровью, заливая подбородок. Ещё не встав с ложа, Хубилай быстро выхватил у дружинника свой меч и поспешно препоясал чресла.