Машина различий - стр. 3
– Со второй нашей ночи. Ты же знаешь, что я сопровождаю генерала. Генерал – человек важный, а у всякого важного человека есть враги. Как его секретарь и доверенное лицо, я не имею права рисковать с незнакомыми людьми. – Маленькая, хищная рука Мика легонько тронула ее за плечо. – Ты могла оказаться чьим-нибудь агентом. Мною двигали исключительно деловые соображения.
Сибил отпрянула.
– Шпионить за беспомощной девушкой, – выдавила она наконец. – Ну и ублюдок же ты!
Но ругань, похоже, ничуть его не задела – он оставался холодным и жестким, словно судья или лорд.
– Если я и шпионю, девочка, то лишь в своих собственных целях. Я не стукач и не прихвостень властей, чтобы смотреть свысока на революционера, каким был Уолтер Джерард. Как бы там ни называли его теперь наши радикальнейшие лорды, твой отец был героем.
Мик чуть поерзал, устраиваясь поудобнее.
– Уолтер Джерард – он был моим героем. Я видел его в Манчестере на митинге, он говорил о правах трудящихся. Это было незабываемо – мы глотки надсаживали криком «ура!». Старые добрые «Адские коты»… – В голосе Мика вдруг прорезались простонародные манчестерские интонации. – Ты слыхала когда про «Адских котов»? В те времена, давно.
– Уличная банда, – пожала плечами Сибил. – Манчестерские хулиганы.
Мик нахмурился:
– Мы были братство! Молодежная гильдия! Твой отец хорошо нас знал. Можно сказать, он был нашим вдохновителем.
– Я бы предпочла, чтобы вы не говорили о моем отце, мистер Рэдли.
Мик раздраженно помотал головой.
– Когда я услышал, что его судили и повесили… – (слова, от которых всегда леденело ее сердце), – мы с ребятами похватали факелы и ломы и буквально взбесились, пошли все крушить… Во славу Неда Лудда, девочка! Сколько ж это лет прошло… – Он потрогал свою кружевную грудь. – Я редко рассказываю эту историю. У машин правительства долгая память.
Теперь все стало понятно – и щедрость Мика, и его сладкие речи, и загадочные намеки о тайных планах и лучшей участи, о крапленых картах и тузах в рукаве. Он дергал ее за ниточки, превращая в свою марионетку. Для человека вроде Мика дочь Уолтера Джерарда – заманчивая добыча.
Сибил откинула одеяло и встала. Зябко ступая по ледяным половицам, перебежала в рубашке к стулу и начала торопливо рыться в груде одежды. Накидка с оборками. Жакетка. Огромная клетка кринолина. Белая кираса корсета.
– Возвращайся в постель, замерзнешь, – лениво окликнул ее Мик. – Не психуй. – Он покачал головой. – Все не так, как ты думаешь, Сибил.
Упорно не оборачиваясь, она продолжала сражаться с корсетом возле окна, где сквозь обмерзшее стекло сочился с улицы свет газового фонаря. Быстрым привычным движением накрепко затянула ленты.
– А если даже и так, – задумчиво продолжал, наблюдая за ней, Мик, – то лишь в небольшой степени.
На другой стороне улицы из только что распахнувшихся дверей оперы выходят господа в черных долгополых пальто и цилиндрах. Лошади в попонах бьют копытами об асфальт и встряхивают от холода гривами. Сверкающий кузов парового экипажа, принадлежащего, надо думать, какому-то лорду, все еще хранит следы чистого загородного снега. В толпе работают проститутки. Бедные девочки, холод на улице собачий, и легко ли отыскать в такую холодную ночь доброе лицо среди всех этих крахмальных рубашек и бриллиантовых запонок. Сибил повернулась к Мику, растерянная, рассерженная, испуганная.