Маруся и близнецы - стр. 43

— Какая у тебя любимая еда? — выпалила Маруся.

Братья замерли и переглянулись, изумленно подняв брови.

— Ты серьезно?!
— Ты совсем не умеешь в это играть, да?
— А что не так? — забеспокоилась Маруся.
— Ничего! — фыркнул Никита. — Прекрасный вопрос. Мак, решишься на него ответить?
— Ой, не зна-а-а-аю… — Макар задрал футболку и почесал живот. — Надо бухнуть для храбрости.

Он вскочил с дивана и открыл дверцы старинного буфета, стоявшего в гостиной. Там прятались обычные дачные лакомства: сушки, конфеты, окаменелые лимонные дольки и пара бутылок вина. Вообще-то у Германа был и полноценный подвал с хорошим коллекционным алкоголем, но то, что попроще, все равно сползалось в буфет.

Макар ловко срезал ножом оплетку с горлышка и так же ловко поддел им пробку, так что та вылетела сама — штопор даже не понадобился. Он разлил вино в три хрустальных бокала и раздал их остальным.

— Я не хочу, — сказала Маруся, отставляя свой.
— А мне надо! — сурово ответил он, опрокидывая сразу половину. — Такой вопрос волнующий. Подловила ты меня! Даже не знаю, как признаться!

Маруся смотрела на него во все глаза, плохо понимая — шутит он или уже всерьез.

— В общем… Моя любимая еда… — он зажмурился и выпалил: — Стейк с кровью!
— Оооооо! — Никита повалился на диван, сраженный в самое сердце этим секретом. — Как ты мог!
— Обычно ножом и вилкой, но иногда прямо руками, — вздохнул Макар. — Марусь, в следующий раз придумай что-нибудь поинтереснее. Вот, например, сейчас Ник задаст тебе вопрос и ты все поймешь…

Стало не по себе.
Маруся натянула рукава пижамы на пальцы и уставилась на Никиту, на лице которого блуждала коварная улыбка.
Ей конец.

— Правда… или действие? — спросил он вкрадчиво, перемещаясь к краю дивана и глядя на нее.
— Действие, — ответила Маруся.

Языки у близнецов были острые, а действия ей представлялись исключительно безобидные.
Возможно, это было наивно.
Но пока работало.

— Выпей вина!

Она посмотрела на него, подняв брови. Потом на Макара, который сделал еще глоток из своего бокала и качнул бутылку в руке. Они туда что-то добавили?
Не может быть все так просто.

Маруся колебалась, и Никите пришлось самому слезть с дивана, взять бокал и вручить ей. Он оперся ладонью о стену над ее головой и потребовал:

— До дна!

И пока последний глоток не зашумел ветром в ее голове, он так и стоял, нависая над Марусей и наблюдал, как она пьет терпкое вино.
Оно разлилось теплом по венам, сделало мир светлее, а братцев — не такими подонками, как ей казалось все это время.
Маруся даже допустила мысль, что ей бы она с самого начала на них не орала, то они вполне могли бы и ужиться.

Она подняла глаза и столкнулась с холодным взглядом Никиты, все еще стоявшем над ней.
Кончики пальцев покалывало от того, как спокоен он был, разглядывая ее с ног до головы.

— Моя очередь, — донеслись до нее слова Макара. — Ник, правда или действие?
— Правда, — отозвался тот, не поворачиваясь.
— Тебе нравится Маруся?

Никита медленно отпил из бокала, обвел ее с ног до головы взглядом из-под прикрытых век, от которого редкие островки открытой кожи закололо, будто иголочками, и с кривой ухмылкой припечатал:
— Очень.

У Маруси на мгновение перехватило дыхание.
Это… переход всех границ! Так нельзя!
Но Никита, сполна насладившись шокированным выражением ее лица, вдруг отступил, оборачиваясь к Макару.