Маркус и золотая чаша. Сказочная повесть - стр. 4
Я ещё долго лежал на спине, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. За окном проезжали машины, свет от их фар причудливо скользил от одной стены до другой, на мгновение превращая детскую в театр теней. Это было забавно, но так утомительно, что я очень скоро уснул.
А когда проснулся, никаких фар уже не видел, вместо них комнату опять освещал сундук. Только свет от него был намного ярче, чем прошлой ночью, и его было больше, словно кто-то поставил внутрь светильник.
Если бы я сам не ложился спать и не видел свой сундук перед сном, я бы решил, что это Ирка не сдержала обещания и превратила его в тумбочку под лампу. Но я-то всё проконтролировал! Я сам за всем проследил: бабушкин подарок сестра не трогала и светильник в него не засовывала. «Как же это так?» – подумал я и свесился с кровати.
Крышка сундука оказалась приоткрытой, и стоило мне зашевелиться, распахнулась ещё шире. Медленно-медленно она поднималась вверх, зелёный свет заливал комнату всё больше, и тут я увидел, как из сундука вылезла маленькая красная рука, нащупала край и сжала крошечные пальчики. Следом за ней появилась большая круглая голова с чёрными глазами-бусинами и таким же чёрным ртом. Голова сначала посмотрела вниз на пол комнаты, потом – вверх на меня и вдруг сказала: «Чашку отдай!»
Глава 4. Его зовут Маркус
От неожиданности я открыл рот. Брови поползли вверх, а руки скомкали край одеяла.
– Чего уставился? – спросил человечек. – Чашку, говорю, отдай! Пить охота.
Я рассматривал незнакомца. Крошечный, не больше моей ладони, он был словно сделан из верёвки. На голове – повязка белой ниткой, и такая же – под коленкой на левой ноге. Человечек был одет в чёрные шорты и маечку.
«Вот класс, – подумал я, – живая игрушка! Но никто же не поверит, если расскажу».
Тем временем верёвочный человечек забрался на край сундука, сел на него и свесил ноги.
– Д-а-а-а, – услышал я тихий вздох, – глухой какой-то попался. И вор к тому же, – посмотрел он на меня своими крошечными глазами.
– Нет у меня чашки, – ответил я ему, – сестре отдал. На сундук выменял.
Человечек склонил голову в бок, словно прижимал ухо к плечу: «А пить-то всё равно хочется!»
И тут я решил, что мог бы сходить на кухню за своей кружкой. Она совершенно точно понравится незнакомцу, я-то её любил.
– Ты не уйдёшь? – спросил я его в дверях.
И когда человечек покачал своей большой головой, осторожно вышел из детской и прокрался на кухню. Дома все спали. Даже Барбарис.
Когда я вернулся с любимой кружкой, незнакомец уже сидел на моей подушке, гладил наволочку ладошкой и смотрел по сторонам.
– Отличная койка, – сказал он мне. – Тепло и сухо. – И растянул рот в улыбке.
– Я принёс тебе воды, пей.
И тут я увидел: красный человечек даже меньше моей любимой кружки. Как он будет из неё пить? Да для него она как бочка!
– Нет, – человечек отпрянул от кружки. – Мне много. Маркусу нельзя столько воды.
Маркус? Вот интересное имя. Маркус – это он?
Мама всегда меня учила быть вежливым, поэтому я решил представиться первым и протянул руку: «Ну, будем знакомы. Меня Лёшей зовут».
Если бы кто-нибудь когда-нибудь рассказал мне, что вот так однажды ночью я буду сидеть в своей комнате и беседовать с игрушкой, я бы рассмеялся и покрутил пальцем у виска. «Нашли дурака», – подумал бы я и перестал разговаривать с этим человеком. Так почему же сейчас всё это не кажется мне таким уж странным?