Маркиза с хутора Нижние Шатуны - стр. 4
-Филиппа Игнатьевича, - смутился, глаза опустил, только бы не засмеяться самой.
-И что же тебя привело в мой дом, внук?
-Дед прислал, на ужин велел позвать, в честь моего приезда. Бабуля пирожков напекла.
-Против пирожков аргументов нет, даже несмотря на твой приезд, внук.
-Меня, между прочим, Артем зовут.
-Да что ты говоришь? - скосила я глаза. - А я тетя Лика.
-И никакая вы не тётя, вы Анжелика, - он усмехнулся, - маркиза...
-Хутора Нижние Шатуны, - закончила я. - Ещё раз Анжеликой назовешь, прокляну. Иди, внук, а я сейчас переоденусь и тоже приду.
Жизнь моя на хуторе с первых дней стала очень насыщенной. Баба Марфа была знахаркой, лечила деревенских жителей и, как только новость о моем приезде на постоянное место жительство распространилась по окрестностям, ко мне потянулись страждущие. Все мои заверения, уверения, объяснения, что не умею я зубную боль заговаривать, не могу ломоту в суставах унять, и от пьянства мужа средства не знаю, воздействия на сельчан не возымели.
-Так Филька же сказал, баба Марфа тебе дар передала.
Дед Филя не только внешне походил на "купи-продай" из старого фильма "Тени исчезают в полдень", но и характер имел такой же егозливый. Если нужно было о чём-то оповестить деревню, так стоило только сказать ему "по секрету".
Врать не люблю, ненавижу даже, но что делать?
-Она-то передала, - я сдвинула брови, - да только мне он не передался.
Увидела недоверие в глазах.
-По лечебной, доброй части не передался, а вот насчет злой части я ещё не проверяла.
Если бы я знала, к чему приведет моя ложь. Через неделю от меня шарахались, как от прокаженной. Когда я приезжала в деревню, народ закрывал окна, запирал калитки и забирал детей, играющих перед домами. Продавец в магазине на меня не смотрела, на ощупь брала деньги и крестилась, как только я выходила. Я в окно видела.
За три месяца я обжилась на хуторе. Забрала свою машину из ремонта, продала одно из колец, и жизнь моя стала значительно проще. Пыталась ли я искать мужа? Пыталась. Но никто ничего не знал. Я говорила с друзьями Берта, но они разводили руками. Я говорила с партнерами, но кроме угроз и проклятий ничего не услышала. Что делать дальше не решила. Кольцо продала дорогое, эксклюзивное, из розового золота с бриллиантами за четыреста тысяч. Покупала, правда, в Париже за пятьсот семьдесят пять, да что делать. Так что жила пока, как жилось.
Наши отношения с мужем давно стали соседскими. Это случилось после того как погиб наш сын. Ему было пять лет. Уже пять лет. Всего пять лет. Мы жили тогда еще в однушке на окраине Москвы и строили дом, мечтали как переедем, как собаку заведем, непременно лабрадора, а потом девочку еще родим...Они пошли с Бертом гулять в парк, и я махала им рукой из окна. Я видела, как они переходят дорогу, и как на них на красный свет несется машина. Берт выжил, а Данька нет. Хоронила сына я одна, муж лежал в реанимации между мирами.
Год я выхаживала мужа, вела дела его автосалона. Стала роботом, автоматом, каменной бабой. Потом он с головой ушел в работу, расширял бизнес, строил автоцентр, а я ездила по Европе, ходила на кучу курсов, изучала языки, компьютер, училась фотографии, вышивке, да черт знает, чему только я не училась. Потом обустраивала дом, возилась с клумбами, занималась спортом. Подруг у меня не было. Ну, не считать же подругами таких же праздных дамочек, пропадающих в салонах красоты, фитнес-клубах и на шопинге, с которыми при встрече целуешься, а за спиной слышишь шипение.