Марк - стр. 25
– Был, но мне больше нравится непрерывность рабочего процесса, поэтому я попросил билеты на сегодня. Ладно, до встречи. И не забудь не позвонить своей бывшей жене.
Глава VII
в которой команды выходят на лед
Моржович сидел за своим столом в своем кабинете в своей компании. Чувство собственности и собственной важности пропитывало все его естество, почти не оставляя места прочим минорным переживаниям. Было уже больше 6 вечера, свет в кабинете был несколько приглушен, а внутренний голос, наоборот, набирал обороты.
Его резной массивный стол из сосны, которая, впрочем, если судить по этикетке, притворялась орехом, отличался пышной безвкусицей и отличным зеленым сукном. Правда, сукно было безнадежно испорчено следами проплывавших над ним беляшей, сигар и прочих вредных блюд, но это нисколько не смущало его владельца.
Зато его коричневый стол отлично гармонировал с коричневыми туфлями, в то время когда черные носки были лишены этого удовольствия. Это их владельца также не смущало. Брюки выглядели слишком короткими и слишком дорогими, точно так же, как и пиджак – широкая душа его хозяина не позволяла ему использовать размеренную и аккуратную походку, а еще более широкий живот был недоступен для обхвата лацканами. Но и это не смущало хозяина кабинета.
То же, что его смущало, вышло из этого кабинета несколько часов назад. До сих пор он не мог понять, как же этот хлипкий иностранец, меньше его на 30 размеров и не знающий никого из «важных людей», в пух и прах разнес его в его компании и, более того, смел указывать ему, что ему надо делать. Это вызывало дискомфорт еще и потому, что это было сделано легко и играючи. Моржович просто не мог понять людей, которые устраивали разнос в мягких и вежливых тонах.
Весь его государственный опыт заключался в том, что основной задачей руководителя является преклонение перед вышестоящими и ор на нижестоящих. Но ор использовался только при условии отсутствия какой-либо провинности, в случае наличия же реального повода ор переходил во всеобъемлющую истерику с переходом на личности, отрыванием пуговиц и киданием различными предметами.
Здесь же поведение и действия человека просто не били друг с другом, и это пугало Моржовича. Более того, он начинал понимать, что он, возможно, чего то не понимает, а это случалось с ним крайне редко. В конце концов, какое право имеют какие-то там акционеры ругать его и что-то требовать? Как будто это их дело! Сидели бы себе спокойно и предоставили компанию крепким хозяйственникам – несмотря на то, что единственными крепкими вещами в Моржовиче был ремень, выдерживающий напор его аппетита, и кресло, выдерживающее его важность, он продолжал считать, что он относится к этой группе ответственных работников.
Но сейчас он был вынужден сидеть и ждать, пока завтра ему будут представлять нового члена правления, которого он, заметьте, ни разу не видел в глаза. Он уже попытался позвонить всем своим друзьям, но их количество, как и положено в таких ситуациях, уменьшилось в геометрической прогрессии. Все его ключевые специалисты были не в силах помочь: для них компания заканчивалась ее генеральным директором, и мысль о том, что он тоже вынужден перед кем-то отчитываться, не укладывалась в их головах так же, как перед концом отпуска не укладываются в чемодан вещи.