Мария. По ту сторону несбывшегося - стр. 49
- Да, Хакобо сказал, что вы хотите поговорить, а это - моя любимая комната. Вот посмотрите. Это - Франс Франкен Младший«Смерть, играющая на скрипке».
Она указала рукой на одну из картин. На ней сидел старик и смотрел, как скелет и в самом деле пиликал что-то на скрипке. Вот я бы так не смогла. А старик сохранял, на мой взгляд, просто стоическое спокойствие.
- Или вот этот натюрморт Якоба де Гейна «Плачущий Гераклит и смеющийся Демокрит» Это одна из лучших картин в жанре ва́нитас.
На жутком натюрморте, как и положено, в центре был изображён череп, а вокруг него - масса предметов: и тюльпан, и монеты, и кубок. И всё это, насколько я помнила, имело свой скрытый смысл. Вот тюльпан, например, был символом необдуманности и безответственности. Меня передернуло. Ужас какой. А Плачущий Гераклит и смеющийся Демокрит - это, насколько я помнила курс философии, противопоставление двух знаменитых греческих философов, которые имели различное воззрение на жизнь. Гераклит оплакивал людей, а Демокрит смеялся над людскими глупостями. Но лично мне не нравились оба.
- Или вот этот. Но тут-то тебя ничего не должно пугать? Смотри, какой милый ребенок. Это Герард Дау «Натюрморт с мальчиком, пускающим мыльные пузыри». Эта картина хорошо сочетается с потолком.
Я задрала голову. На потолке и тут и там сидели нарисованные скелеты, пускавшие мыльные пузыри. Я снова вздрогнула, а вот Артур даже не взглянул, на что указывала Арабелла, продолжая сверлить её взглядом.
Мальчик на картине был и в самом деле очень милым, только вот соседствовал он с очередным черепом, песочными часами и прочей атрибутикой. Мыльные пузыри олицетворяли хрупкость жизни, а песочные часы - её быстротечность. Поэтому «милой» картина точно не выглядела.
-А вот это…
- Может, хватит? - грубо прервал её Артур.
- Я думала, тебя это порадует. Ты же у нас маг смерти, - красавица притворно надула губки.
- Так ты закончила?
- Нет. Вот эта последняя. Это одна из лучших картин в этом жанре.Вальдес Леаль «Венец земной славы».
Меня опять передёрнуло, и я окончательно спрятала лицо, уткнувшись в плечо Артуру.
- Фу! - выдала я всё, что думаю об этой работе.
Арабелла звонко рассмеялась.
- А ты не одинока в этом своем суждении. Бартоломе Эстебан Мурильо говорил, что невозможно смотреть на неё, не зажав носа.
- Мурильо писал потрясающие по своему реализму портреты, занимался также пейзажной и ландшафтной живописью и не тратил свой талант на черепушки и танцующих скелетов. Так что, я полностью с ним согласна.
- Ну, каждому своё, - пожала плечами хозяйка комнаты.
Я же снова одним глазом взглянула на полотно. На картине лежал в гробу скелет, по нему ползали насекомые, и выглядело это просто омерзительно. Сверху была чаша с весами, взвешивавшая его земные дела.
- Кто это? - всё-таки выдавила я из себя.
- О! Это довольно известная была персона в Севильи - городе кающихся грешников. Дон Мигель Маньяра - богатый аристократ, не знающий отказа у красавиц Севильи.
- И за что же его так? На портрет денег не хватило? Только на скелет? Так это он зря потратился, - не отрывая лица от плеча Артура, сказала я.
- Он безумно влюбился в добрую, милую девушку с наивными глазами и был с ней счастлив! Но, за былые грехи, за честь обманутых мужей и сломанную жизнь возлюбленных надо платить! Она умерла, оставив его безутешным. Вот он и отдал все свои деньги на больницу для бедных и благотворительность. А ещё заказал эту картину в назидание. Но, по-моему, - это просто великолепное полотно. И совсем непохоже на назидание или предостережение, - весёлым тоном заключила Арабелла.