Марионеточная - стр. 8

У деда постоянно закатывались глаза. Зрачков почти не видно, одни белки. Кормить его приходилось с ложечки и время от времени водить до горшка.

Странное дело, скажу я вам, приходишь в этот мир, одеваешь памперсы, уходишь – тоже в них. И все надежды не обделаться определяются лишь тем, помнишь ли ты в какой стороне находится туалет. Родных уже не узнаешь, да и кто ты сам не понимаешь. Не жизнь, сплошные мучения. До старости дожить не хочется, но и умирать молодым страшно. Все там будем. Так и живём.

Вот лежу я себе и лежу. Не забот не хлопот, только переворачивается страшно. Рядом кто-то скребётся, могильные крысы грызут пальцы ног. Не больно, не страшно, да и как-то уже всё равно.

Мне ведь уже не подняться и кажется, что замерло время.

Сверху опять кто-то скребётся. Памятники чистят живые. В канистрах приносят воду и рваными тряпками чистят кресты. Оставляя после себя ухоженные могилы, да пару конфет.

Я бы тоже не отказался. Почистить, помыть и немного пожить. Жил бы, да жил, в эти мрачные дни. Но останусь лежать до лучших времён.

Погреб на даче мне запомнился как тёмный, сырой и грязный подвал в который дедушка иногда спускался за картошкой, огурцами и вареньем.

Долгое время я обходил его стороной, пока не свалился, запнувшись о загнувшийся ковер. Подвернул ступню, ушиб локоть и сломал руку. Дедушке пришлось позвать соседа, чтобы вместе с ним меня вытащить. За те двадцать с лишним минут, что я там просидел, хныча от боли мне казалось, что всё вокруг меня скребется и движется. По картошке вверх и вниз прыгали маленькие тёмные существа. Кроты или может быть крысы.

Разглядеть в темноте было сложно, зато я хорошо слышал все их движения, они ползали, шуршали и грызли всё, что попадалось им на пути. Перед тем зажегся свет и в погреб стал спускаться дедушка я успел услышать негромкое рычание и увидел два больших красных глаза в полуметре от своего лица. Я даже на какое-то время забыл о пронизывающей всё тело боли и не смел шевелиться, глядя перед собой. Но когда свет включился никого в погребе кроме меня не было.

Я никому никогда не рассказывал о своём падении и спасении. А спустя годы вообще о нём позабыл и очень удивился, узнав о том, что тот сырой погреб и дом над ним достались мне в наследство от дедушки.

***

После смерти родителей я перестал ездить на дачу. В последние годы своей жизни дедушка частенько звал меня погостить, всё обещал показать нечто. Но мне в колледже было не до того. Пары, учебники, библиотека ну и разумеется друзья, гулянки, вечеринки, девчонки. Всё это разом не очень-то давало мне скучать.

Я был очень удивлён, когда после смерти деда нашлось его завещание. Оказалось, что он всё оставил мне.

Дом, который я помнил с детства сейчас как будто осунулся, осёл и покосился от нескончаемых ветров, дождей и времени. Я и позабыл какой он большой. Большие грязные окна, упавший, полусгнивший забор и яблоня за ним. Размашистые ставни, кое-как державшиеся на ржавых петлях с печальным укором, смотрели на меня снизу-вверх будто говоря: «Где же ты был всё это время парень, пока был нужен здесь»?

Земля под фундаментом ходила ходуном и мне с трудом удалось открыть подсевшую входную дверь. Дедушка в своем последнем письме очень просил меня заглянуть в тот самый треклятый погреб. Как будто я не насмотрелся на него в детстве. Но делать нечего, последняя воля умершего. К тому же мне нужны были деньги и с продажи земли я наделся выручить хоть что-то.