Марина - стр. 8
И теперь любимым занятием Марины стало ходить к Виталию на кладбище.
Гена с друзьями смастерили скамейку со спинкой возле могилки, чтобы можно было спокойно посидеть и поговорить с мужем.
Теперь к Виталию можно приходить чаще, она старалась, чтобы в большой круглой вазе всегда стояли свежие цветы.
– Рассказывать тебе не буду, что я сегодня делала, – садясь на скамейку, говорила она. – Ведь ты и сам все видишь.
На нее накатывали рыдания, слезы лились непрекращающимся потоком, и, просидев несколько часов, она разбитая шла домой, чтобы дома опять разговаривать с портретом мужа.
– Так нельзя, ты не можешь горевать вечно, – тормошила ее Наташа.
Она снова предлагала сменить обстановку, устроиться на работу, съездить на выходные в санаторий, в Москву, в Прибалтику.
Да куда угодно ехать и что угодно делать, только не оставаться дома одной.
Марина иногда думала, что и Наташа за эти несколько прошедших лет уже устала ее поддерживать. Но подруга не собиралась сдаваться.
Она заявилась к Марине домой в пятницу ранним утром и приказным тоном объявила:
– Сегодня едем в Вильнюс, литовскую столицу. Хватит дома сидеть! Проведем там последние майские выходные.
У Марины готовы были с языка сорваться бесчисленные возражения, однако Наташа холодно прервала их поток:
– Возражения не принимаются.
Но Марина действительно испугалась.
– Ты с ума сошла?! Так сразу? Сегодня?! Так неожиданно?! Да как я дом оставлю?
Она не так давно проснулась, и утром долго лежала в кровати, размышляя, стоит ли вставать, или еще немножко полежать.
Услышав, что открывается калитка, она едва успела набросить на себя шелковый халатик и выйти из спальни.
– Ничего, твои домовые как-нибудь без тебя переживут, – успокоила Наташа. – Поскучают немножко!
Марина стояла, задумавшись. Как-то все это неожиданно и некстати.
– А когда будет кстати? Когда на пенсию выйдешь? Что еще тебя здесь держит, помимо портрета погибшего мужа? – немного насмешливо поинтересовалась подруга.
Возможно, это прозвучало грубо, но она хотела расшевелить Марину, вывести ее из состояния сомнамбулы.
Марина пыталась вяло отнекиваться:
– Наташенька, я не хочу обременять вас с Геной.
– Ты в своем уме?! – возмутилась Наташа. – Глупости! Я сейчас уйду, и больше вообще к тебе не приду. Никогда!
– Да знаю, знаю, что вы мне только добра хотите, – попыталась улыбнуться Марина, – я знаю, что вернее друзей у меня нет, и никогда уже не будет. Я ценю вашу заботу, правда-правда!
– Ценишь – значит, собирайся! – прежним командным голосом приказала Наташа, настоящая офицерская жена.
Она достала из шкафа и подала Марине верхнюю одежду – норковый полушубок, который Марина ни разу не надевала со дня смерти Виталия, и светлый бежевый костюм – пиджак и юбку-карандаш.
Марина примерила костюм – он сидел как влитой, если она и поправилась за последнее время, то на пару килограммов, не больше.
Затем накинула на себя полушубок. Светлый серебристый мех искрился, а пальцы, проваливаясь в теплую пушистую мякоть норки, ощущали давно не испытываемое блаженство.
Глупо в таком шикарном одеянии ощущать себя заплаканной безутешной черной вдовой. Марина улыбнулась, с удовольствием рассматривая свое изображение в зеркале.
Подруга посмотрела на нее с интересом и радостно сказала:
– Вот! К тебе возвращаются прежние ощущения. Такой сексуальный полушубок! Ты в нем как кинозвезда.