Мархарат. Свидание с демоном - стр. 10
– Пришлые с Перелеса. Помнишь, беженцы пять лун назад приходили?
– Помню. Так они же вроде на прошлой седьмице ушли? Дальше, в город.
Осенью к нам в деревню пришли несколько семей, спасаясь от страшной эпидемии. Правда, что это была за болезнь, никто толком объяснить не мог. Пришлые рыдали, описывали, как в страшных муках умирали их соседи и родные, просили старосту принять их на постой, пережить зиму.
Я бы на месте старосты гнала их взашей, или, на худой конец, посадила в отдельный карантин. Но местные, добрые души, о последствиях не думали. Светлая мысль о том, что гости могут притащить эпидемию в деревню, возникла только у меня. Но когда я эту мысль высказала, то превратилась в «бессердечную, которая не имеет ни к кому сострадания» и «теперь понятно, за что тебя муж из терема выгнал». В общем, нести в этот мир разумное было себе дороже. Поэтому я старалась держаться от гостей подальше и на ярмарках, и в церкви, и на улице. Потому что антибиотиков в этом отсталом мире еще не придумали. А добывать пенициллин я пока не научилась.
К счастью, эпидемия до нас не добралась. Я надеялась, что это счастливая случайность и нам всем просто повезло. А неделю назад и вовсе выдохнула, когда пришлые ушли в город. Не то, чтобы мне они как-то мешали все эти полгода. Просто не могла избавиться от тревоги. И вот, тут оказалось, что ушли не все, а мне бы следовало чаще интересоваться деревенскими сплетнями.
– Одни остались. Он столяр знатный, староста уговорил его остаться. А мать его уже до города не дотянет. Да и приженился Языр. Жалко девку.
Только сейчас я поняла, у чьего дома стояла. Кто-то из деревенских зажег факел и я увидела резные синие ставни. Это был дом Мартиша. Сам Мартиш ушел на Серые Равнины в конце лета, оставив вдову Альму и дочь Ельку. Остальные их дети умерли, кто в младенчестве, кто от холеры, а старший сын вообще шею себе свернул, когда пытался дикую кобылу оседлать. Видимо, не слишком умным парнишка был.
– Это Елька?
– Она несчастная. – Цокнула языком Афя. – Так детине не повезло. Без батьки остаться. А теперь еще и мужа покойная жена житья не дает.
Афя сложила руки крестом на пышной груди, а я вгляделась в темноту, теперь уже предметно. Если бы призраки мстили живым, то в мире наступил бы хаос. Я всматривалась в темноту, принюхивалась, прислушивалась к своим ощущениям, но ничего, что могло бы прийти сюда с кладбища, не ощущала. Да и Перелесье, со всеми своими захоронениями, было далеко.
Елька, тем временем, перестала кричать и плакать. Девушка была бледной, как пелена. Женщины, бегающие вокруг нее, наконец-то уговорили подняться и вернуться в избу, чтобы не давать больше поводов для сплетен. А вот сам Язык от ситуации как будто отстранился. Только сейчас я заметила, что мужчина молча стоял под яблоней и растерянно наблюдал за женой, как будто не знал, что делать. Странно, очень странно.
Оставаться у дома Альмы больше не было смысла. На помощь уже мчался местный священник и бабка – повитуха, она же местная травница, она же местный лекарь. С последней у нас взгляды на медицину не совпадали, поэтому я старалась как можно реже пересекаться с безумной старухой, дабы не заиметь в ее лице врага. Был у меня уже неудачный опыт общения с местными знахарями.