Марфин дом - стр. 4
Курсантов в основном пичкали теорией, а практические занятия более походили на странную и жутковатую игру. Посредине поля было установлено десятка два ни на один тип самолета не похожих макета. Внутрь сажался обучаемый, а инструктор совершал вокруг макета кенгуриные прыжки, выкрикивая: «Два «мессера» справа!! Один идет в лобовую! Против солнца три «фокера»!» Сбитый с толку курсант в панике что-то дергал и куда-то тыкал и, когда ему удавалось дернуть и тыкнуть правильно раз пять кряду, он считался вполне обученным данному комплексу приемов и освобождал место для следующего из понурой очереди, звереющей на солнцепеке.
Для настоящих полетов истребитель имелся один – штопаный-перештопанный, и взлетать на нем было опасно даже с самым опытным инструктором: имелась вполне реальная возможность погибнуть в родном небе на истребителе, но не в героической схватке, а просто из-за того, что самолет решил, наконец, сломаться насовсем не на аэродроме, а прямо в воздухе. Оттого на «настоящий самолет» даже не очень рвались, предпочитая старенькие, но, как ни странно, надежные сельскохозяйственные «этажерки» «У-2». Известно было, правда, что эти неповоротливые и низкоскоростные сооружения начали с успехом использоваться в специальном женском авиаполку в качестве ночных бомбардировщиков, но это, скорей, воспринималось как легенда (легендой и остался на многие годы тот непобедимый женский полк, получивший позже за Сталинград звание Гвардейского).
– Настоящую практику пройдете в боевых условиях, – мрачно шутил один из инструкторов, которого недолюбливали, подозревая в нем вражьи пораженческие настроения.
В тех же настроениях Олег имел некоторые основания подозревать и своего нового друга Мишку и не подозревал лишь потому, что Мишка был его земляк-ленинградец, тоже из профессорских детей и тоже доброволец. Возникал вопрос: если он доброволец, то какой же пораженец – и наоборот. И все же после некоторых разговоров с Мишкой у Олега начинало нехорошо свербеть где-то «в середке», а в голове недвусмысленно, хотя и беспредметно пока, мелькал образ Особого Отдела.
– Что-то не очень нравится мне все это, Олег, – говаривал, бывало, Мишка в свободную минутку нервного сентябрьского дня, и умные, но непроницаемые его глаза становились еще более умными и непроницаемыми. – Ты сам посуди: два раза в месяц –новый набор, два раза в месяц – новый выпуск… Нас здесь, как селедок в бочке, учат – прямо по «Онегину» – «чему-нибудь и как нибудь». А ведь и мы с тобой через пару недель – того… Станем младшими лейтенантами и летчиками-истребителями. Ты вот мне по совести скажи – ты чувствуешь себя готовым так вот прямо сейчас – взять и «истребить» настоящий «фокер» с пулеметами и здоровым фрицем, пролетевшим всю Европу, а? Если чувствуешь – то ты просто идиот…
– Но это же не повод, чтобы… – беспокойно прервал было Олег.
– Чтобы не попытаться его истребить? Конено, не повод, – спокойно согласился Мишка. – Да и просто повезти может – вдруг он невыспавшись будет. Только… Знаешь, по моим скромным подсчетам, из одного нашего училища с начала войны вышло около полтысячи летчиков… Так ведь училище такое не одно, их по всему тылу – десятки, будь уверен… Скажи, Олег… Куда столько летчиков?
– Куда?! Как куда?! – горячился Олег. – Страна спешно строит самолеты – не могут же они без летчиков!