Маньяк - стр. 9

Я был рад, что полиция поймала Джона, но чувствовал вину за то, что не сказал родителям о том, что он беглый преступник. А должен был. Самому себе я казался сообщником в его грязных делах, ведь я позволил ему дальше производить эту отраву. Если бы полицейские захотели, они могли бы совершенно законно конфисковать имущество моих родителей, и это была бы моя вина. Я молча страдал, теряя веру в себя. Какой-то неизвестный мне офицер под прикрытием, выдававший себя за наркоторговца, несколько месяцев следил за моими родителями и пришел к выводу, что они не были в курсе противозаконной деятельности их рабочего.

Как раз в это время я успешно сдал Калифорнийский квалификационный экзамен для старшеклассников и получил аттестат. В школу я перестал ходить с середины одиннадцатого класса. Чтобы сэкономить деньги, я решил сначала поступить в местный колледж, а затем перевестись в университет. Перед началом первого семестра я работал на родительском ранчо и выполнял ту работу, которую раньше делал Джон. Я даже решил учиться на вечернем отделении вместо очного до тех пор, пока мы не найдем кого-нибудь мне на замену.

Я боялся, что мы снова наймем какого-нибудь проходимца. Пришлось оставить планы скорого перевода в высшее учебное заведение. Я закончил старшую школу в надежде ускорить свое образование, но в итоге снова плелся в хвосте. Я потерял всякую веру в себя, у меня не было друзей, а мои мечты утекали сквозь пальцы. Но я и словом об этом не обмолвился.

Я продолжал тренироваться в додзё и должен был пройти соревнования на коричневый пояс, за которым уже следовал черный. Подобного рода соревнования в карате длятся четыре–пять часов. Начавшись утром, они продолжались без перерыва где-то до трех дня. Лишь после того, как мы сделали бесчисленное количество отжиманий и приседаний, пробежали расстояние, достаточное, чтобы начать валиться с ног, нас допустили к проверке техники боя. Наконец-то мы должны были биться с учениками, уже получившими черные пояса. Когда спарринг окончился, тренер отправил учеников ждать в раздевалку, а сам приступил к персональной проверке каждого соискателя.

Послышался треск, напоминающий звук электрошокера, затем крик. Спустя мгновение для того же испытания был вызван следующий ученик. Когда подошла моя очередь, я твердо решил не бояться. Я собирался принять удар электрошокером без лишних мыслей и сомнений, ведь знал, что его действие не причинит серьезного вреда.

На глазах у моих соучеников тренер подошел ко мне с электрошокером, огонек которого потрескивал и светился голубым. Учитель спросил, готов ли я. «Да, готов», – ответил я, не позволяя разуму даже думать о происходящем. Когда электрошокер приблизился к моей руке, я продолжал смотреть вдаль, словно его и не было. Последовал треск, но инструктор не ударил меня.

Все это представление имело целью лишь испытать наши эмоции. Тренер, казалось, удивился, что я не вздрогнул, никак иначе не проявил свой страх. Сходив в кабинет за крупнокалиберным револьвером, тренер приказал мне взять его и, приложив к голове, спустить курок.

Без лишних раздумий я взял револьвер, приставил его к виску и, даже не проверив, заряжен ли он, нажал на то, что принял за курок. Но он не поддался. Я тут же понял, что мне ничего не угрожает и не отвел дуло от виска. Побледнев как полотно, тренер быстро выхватил у меня револьвер.