Мантия Некро: Промежуток средней полосы. Том 2 - стр. 7
Михайлович прибывал в узкой, вытянутой к верху, камере. Он не мог сесть, упираясь ногами в прутья решётки, из-за чего профессор вынужденно стоял на своих обеих ногах.
Сергей злобно сжимал решётку руками, неспособный сделать что-либо ещё. Сквозь вздыбленные ноздри и проступивший оскал, с полным призрением, заключённый смотрел на девушку.
– Мироклин, я не выпущу тебя…
– Я не Мироклин! – перебил её герой, сквозь плотно стиснутые зубы. – Паскуда! Дырявый патефон! ВЫПУСТИ МЕНЯ! – закричал он.
– Заткнись! – грозно ответила ему надзирательница. – Умерь свой пыл, недонекромант, – злобно произнесла она. – Ты ничего не добьёшься, если и дальше будешь дерзить. Потому ЗАТКНИСЬ! – под конец она нервно прокричала ему в ответ и ударила ногой по клетке.
Металлическая коробка покачнулась, свисая с потолка на четырёх цепях. Заключённый лицом упёрся в прутья.
– Сука! – продолжая удерживать оскал. – Отдай мне мою собственность, – продолжал он злиться. – Немедля! Тварь!
– У меня нет ничего твоего, – облокотившись о стену, ответила девушка. – Помалкивай, иначе будет худо.
– Ты ещё смеешь мне угрожать? – продолжал свои возмущения учёный. – Падль!
– Мироклин, я тебя предупреждаю, пожалеешь, – скорчила лицо надзирательница. – Я тебе таких люлей отвешу, что родная мать не узнает. Урод, заткнись!
– Проф, ты идиот! – раздался голос Костюка в голове профессора. – Зачем ты убил её, это ведь люди Сайроса.
– Заткнись! – уже про себя, ответил Курицын. – Проснулся. Помалкивал бы и не вякал.
– Без этого минерала ты никто! – продолжал юноша. – Я понял твою слабость!
– Бен, ты сейчас самый последний человек, с кем я хотел бы поговорить. Да ты и не человек больше. Просто голос в моей голове. Но скоро ты починишь в небытие.
– Чего? – возмущённо прозвучал голос Костюка. – Почему ты со мной так поступил? Что я сделал тебе?
– Ой, не надо такое говорить. Мне плевать на тебя. Не до тебя сейчас, мальчишка. Потому закрой свой рот. Это тело больше не принадлежит тебе. Потому просто умри! Сдохни!
– Я так просто не сдамся, – ответил Бен всё с той же интонацией. – Ты не имеешь никакого права распоряжаться мной.
– Тогда, может быть, я убью твоих друзей, – надменно начал Сергей. – Начну с этой девчонки. Отыщу Марин, и откручу ей голову. Ты будешь смотреть, пока я каждому буду ломать их тонкие детские шеи. А ты будешь смотреть, и плакать, но будешь смотреть моими глазами, моими собственными глазами. А ещё ты будешь молить, чтоб я этого не делал, ты будешь умолять меня, чтоб я остановился. Но я не остановлюсь, пока последний не испустит дух. И буду делать это с ними медленно и мучительно. И тогда, когда ты останешься один, ты попросишь меня убить тебя. Ты останешься одиноким голосом, который я задавлю и ты сдохнешь в бескрайне пустоте моего подсознания, Бен!
– Ты не посмеешь! – отважно возразил Костюк. – Нет! Ты не сделаешь этого, проф!
– О, ещё как посмею, – сквозь улыбку на своём обличии, рассуждал Михайлович. – На что ты вообще надеешься, Бен? Я сейчас у штурвала. Я! И я останусь при нём. Потому как теперь я капитан этого судно! И ещё как сделаю это, если будешь меня и дальше доставать. Я буду убивать их, и ты мне ничего не сделаешь. А коли не хочешь этого, не мешай мне. Просто заткнись, мальчишка. Ты желаешь, безопасности для своих друзей, тогда просто помалкивай, мальчишка. Не мешай мне в моих делах.