Мансарда для влюбленных - стр. 20
– Да, – подтвердила Анжела, – коробка передач должна быть автоматической. А кресла! Ужас.
– Не переживай, – Пелагея вновь принялась хлебать борщ, – батя все сделает. Девки! А вы что не едите-то? Модели небось?
– Грубо как-то звучит, – поправила ее Анжела, – Пеги, говори «девочки» или, на крайний случай, когда мы тебя достанем, «кошелки».
– Ладно, кошелки, – улыбнулась Пелагея, – есть-то будете?!
Анжела прыгнула за стол первой и сообщила на всякий случай подруге, что диета временно отменяется. Оля, хмыкнув, села рядом. Первый раз они завтракали во втором часу дня борщом в деревенском доме, правда, мало чем отличающимся от городского. Разве только его хозяином – неугомонным мастером-ломастером.
Ольга попыталась достучаться до сердца Пелагеи и отправить ее к отцу перебирать автомобиль. Но та только улыбнулась. После наводящих вопросов она призналась, что собирается выгуливать свою телку Марфу, потому как философ, будь он помянут недобрым словом, просидел всю ночь за Интернетом и проспал. Бедняжка Марфушенька маялась полдня.
Оля в доме сидеть и тосковать тоже не собиралась, тем более оглядеть окрестные места она хотела еще вчера. Ничего на свете лучше нет, чем природа российской глубинки. Леса, поля, луга… Это не дачи на шести сотках, где соседи тычутся носами и ругаются из-за непомерной тесноты. Море и радужные закаты на фоне гор она еще увидит, непременно увидит, чего бы ей это ни стоило.
Пока Пелагея возилась с подготовкой к прогулке коровы, подруги пошли переодеваться. Одно дело вышагивать по деревне вечером, и совсем другое скакать по полям днем. На фоне домашней рогатой скотины было смешно и глупо выглядеть вызывающе. Пришлось выбрать нечто нейтральное и неброское. У Анжелы это оказалась пестрая майка с изображением пальм и висящих на них экзотических фруктов, среди которых мелькали обезьяны, у Ольги – светлое скромное платьице спереди, сзади его изюминкой была «открытая спина». На головы подруги повязали платочки, подаренные Пелагеей за соломенную шляпу, которую она теперь не снимала. Пользоваться косметикой не стали – к чему? Ольга не надеялась встретить соню-студента, а Марио с утра собирался в областной центр, у него были какие-то бумажные дела.
Солнце палило так, что местные жители попрятались по домам, а телка Марфушенька ни за что не хотела покидать прохладный хлев. Дожидаться вечера Пелагея не хотела, потому и вытолкала упрямую особу за заднюю часть. Оля представила, что на юге, куда они собирались, будет такая же жара, и лучше к ней привыкнуть заранее, вышагивала рядом с Анжелкой смело и решительно. Та еле тащилась, не хуже Марфушеньки, и ныла, что забыла солнечные очки. Без них, если особо не приглядываться к ее пестрой майке, она выглядела заправской аборигенкой. Оля тем более. Пелагея была довольна, ей не пришлось тащиться одной. Москвички сначала побаивались молодой коровы, но вскоре стали воспринимать ее как собаку, а та, собственно, так себя и вела: слушалась и, покинув насильно хлев, покорно брела за ними.
Малые Чернушки со всех сторон окружали леса, так что отправились на ближайшую опушку, где можно было поживиться земляникой. Она цвела почти все лето и баловала местных жителей ароматными ягодами. Кстати, населенного пункта под названием Большие Чернухи поблизости не оказалось. Во всяком случае, Пеги о нем ничего не слышала и объяснить толком, почему их деревня называется Малыми Чернушками, тоже не могла. За этим интересным и содержательным разговором, перемежаемым остановками для справления Марфушкой собственных нужд, девушки добрались до опушки леса. Пеги забросила свою телку и принялась собирать землянику, незамедлительно отправляя ее в рот. Ольга попыталась образумить несчастную о вреде немытых ягод, но та только хмыкнула и продолжила антигигиеническое занятие. Анжела тоже не стала выпендриваться, как она назвала попытки подруги призвать Пеги к чистоте и обезвреживанию микроорганизмов.