Манхэттен - стр. 26
– А я хотел, чтобы ты пошел со мной на вечеринку. Faut fire un peu la noce, nom de Dieu![62]
– Мне утром надо работать.
– Брось! У меня в кармане жалованье за восемь месяцев.
– Нет, приходи завтра в шесть утра. Буду ждать.
– Tu m'emmerdes, tu sais, avec tes manières![63]
Конго сплюнул в плевательницу, стоявшую в углу под стойкой и нахмурившись отошел в глубь комнаты.
– Эй, Конго, садись! Барней нам сейчас споет.
Эмиль вскочил в трамвай и поехал в город. На Восемнадцатой улице он слез и зашагал по направлению к Восьмой авеню. Вторая дверь от угла – маленькая лавочка. Над одним из окон висела надпись «Кондитерская», над другим – «Гастрономия». Посредине, на стеклянной двери, была надпись эмалированными буквами: «Эмиль Риго, первоклассные деликатесы». Эмиль вошел. Задребезжал дверной колокольчик. Полная смуглая женщина с черными усиками на верхней губе дремала за кассой. Эмиль снял шляпу.
– Bonsoir, madame Rigaud![64]
Она вздрогнула, посмотрела на него, и на ее широко улыбающемся лице образовались две ямочки.
– Tieng, c'est comma ça qu'ong oublie ses ami-es![65] – сказала она громко, с сильным южно-французским акцентом. – Уже неделя, как месье Люстек не посещает своих друзей.
– У меня не было времени.
– Много работы – много денег, а? – Когда она смеялась, ее плечи и большие груди колыхались под тесной синей кофтой.
Эмиль прищурил глаз.
– Могло быть хуже. Но мне надоело быть лакеем… Это утомительно, никто и смотреть не хочет на лакея.
– Вы тщеславный человек, месье Люстек.
– Que voulez vous?[66] – Он покраснел и добавил застенчиво: – Меня зовут Эмиль.
Мадам Риго закатила глаза.
– Так звали моего покойного мужа. Я привыкла к этому имени. – Она тяжело вздохнула.
– Ну а как идет дело?
– Comma ci, comma ça…[67] Ветчина опять вздорожала.
– Это чикагские дельцы вздувают цены… Спекульнуть на свинине – вот где можно заработать.
Эмиль заметил, что черные глаза мадам Риго глядят на него испытующе.
– Я так наслаждался вашим пением последний раз. Я часто о вас вспоминал. Музыка всегда хорошо действует, не правда ли?
Ямочки мадам Риго все больше расширялись.
– У моего бедного мужа не было слуха. Это меня очень огорчало.
– Не споете ли вы мне что-нибудь сегодня?
– Если вы хотите, Эмиль… Но кто будет заниматься с покупателями?
– Я выйду в магазин, если услышу звонок. Вы разрешите?
– Хорошо. Я выучила новую американскую песенку. C'est chic, vous savez.[68]
Мадам Риго заперла кассу ключом, висевшим у нее на поясе, и прошла в комнату за лавкой. Эмиль последовал за ней со шляпой в руках.
– Дайте мне вашу шляпу, Эмиль.
– О, не беспокойтесь, пожалуйста.
Задняя комната представляла собой маленькую гостиную с желтыми обоями в цветах и старыми красными портьерами. Под хрустальным газовым рожком стояло пианино, уставленное фотографическими карточками. Табурет перед пианино затрещал, когда мадам Риго села на него. Она пробежала пальцами по клавишам.
Эмиль сидел на самом краешке стула около пианино, держа шляпу на коленях и вытягивая лицо так, чтобы мадам Риго, играя, могла видеть его. Мадам Риго запела:
В лавке громко зазвенел колокольчик.
– Permettez![69] – крикнул Эмиль, выбегая.
– Полфунта болонской колбасы. Нарежьте, – сказала маленькая девочка с крысиным хвостиком.