Манхэттен-Бич - стр. 26
Она сверила свои часы с большим настенным циферблатом и вышла на улицу. После тишины в изолированном от мира цеху оглушительный шум верфи всякий раз бил по ушам. Ревели паровозы, моторы подъемных кранов и грузовиков, из ближнего металлического цеха несся кошачий вой разрезаемых стальных листов; людям приходилось орать во все горло, чтобы их услышали. Тяжелый запах угля и машинного масла порой мешался с запахом шоколада – когда ветер дул от кондитерской фабрики, что на Флашинг-авеню. Шоколад там уже не выпускали, только что-то относительно съедобное – на случай, если солдаты останутся без провизии. По слухам, этот двоюродный брат шоколада по вкусу напоминает вареную картошку, чтобы у солдат не было соблазна перекусить им раньше времени. Но запах все равно восхитительный.
Торопливо шагая вдоль корпуса номер 4 с тысячью заляпанных грязью окон – это цех металлической сборки, – Анна приметила одну девушку, та садилась на велосипед. До Анны не сразу дошло, что это – девушка: на ней была такая же синяя роба, как на всех. Но что-то в ее манере держаться, изящество, с которым она опустилась на седло, привлекло внимание Анны, и она не без зависти смотрела вслед покатившей прочь велосипедистке.
В столовой возле пирса она купила себе за сорок семь центов коробку с едой: в тот день давали курицу с картофельным пюре и консервированным горошком, а на сладкое яблочное пюре, – и направилась к пирсам С и D; от них до ее цеха – рукой подать, значит, она успеет пообедать (она часто ест стоя или даже на ходу) и к двенадцати пятнадцати уже взгромоздится на свой табурет. Со вчерашнего дня у пирса С стоял на якоре корабль – огромный, невесть откуда взявшийся, он казался явлением из другого мира. Чем ближе подходила Анна, тем выше казался корабль; в конце концов, ей пришлось совсем запрокинуть голову, чтобы полюбоваться изогнутой линией носа до самой верхней палубы. На палубе толпились моряки, с виду совершенно одинаковые, точно игрушечные, все в форме, бескозырках и фуражках; перегнувшись через поручни, они, будто по команде, глазели на что-то далеко внизу. В тот же миг Анна услышала дружный свист. Она замерла, не выпуская из рук коробку с обедом, и вдруг с облегчением поняла, что вовсе не она является объектом такого пылкого внимания, а та велосипедистка: она ехала вдоль борта корабля к его корме, и ветер трепал выбившиеся из-под шарфа обесцвеченные перекисью кудряшки. Анна вглядывалась в ее лицо, стараясь понять, нравятся девушке такие знаки внимания или нет. Пока она размышляла, велосипед наскочил на кучу гравия, вильнул и упал на бок, сбросив наездницу на вымощенный кирпичом пирс под глумливые шуточки зрителей. Если бы моряки оказались рядом с девушкой, то наверняка бросились бы ей на помощь, отталкивая соседей локтями. Но на такой высоте им оставалось только рисоваться друг перед другом, и они удовольствовались потоком насмешек.
– Ах, бедняжка, равновесие потеряла.
– Какая досада, что она не в юбке.
– Смотри-ка, да ты милашка, даже когда ревешь.
Но девушка и не думала плакать. Она встала с земли, сердитая, обиженная, но готовая постоять за себя, и Анна решила, что велосипедистка ей нравится. Она было собралась кинуться на помощь, но передумала: две девушки, воюющие с непокорным велосипедом, – зрелище более забавное, чем сражение с веломашиной в одиночку. А этой девушке вряд ли нужна помощь со стороны. И действительно, она расправила плечи и медленно повела велосипед по пирсу в сторону Анны, не обращая внимания на насмешливые реплики, будто и не слышала их. Девица оказалась прехорошенькой: на щеках ямочки, глаза синие, искрящиеся, и светлые кудри, как у Джин Харлоу