Мангазея - стр. 29
Когда все вещи были собраны, получилось три больших узла.
– Не думала, что будет так много, – озадаченно заметила Мария, глядя на них.
Афанасий же только усмехнулся:
– Чему удивляешься? Одной только зимней одежды сколько набралось…
– И то правда, – согласилась та и вдруг встрепенулась: – А как же ты их дотащишь-то до пристани?
– Пойду налегке, а за ними пришлю своих служивых. Кстати, вместе с ними и сама придешь с Мишуткой проводить меня.
– Ой, Афонечка, милый мой! – чуть было не заголосила она, но, метнув испуганный взгляд на кроватку со спящим в ней сыном, вовремя понизила голос. – И как же это я целый год не увижу тебя, не обниму?
– Привыкай, Маша, коль за служивого замуж вышла. Чай, не в последний раз еще провожать будешь…
Та, по-бабьи прикрыв рот рукой, скорбно посмотрела на него: «Господи, да хватит ли мне сил еще-то хоть раз проводить столь дорогого мне человека в поход?»
Афанасий же, слегка встряхнув, протянул ей кожаный мешочек, в котором что-то звякнуло:
– В нем все наши деньги.
При слове «наши» та чуть было не расплакалась от счастья и несмело попросила:
– А можно мне посмотреть на них?
– Отчего же? – удивленно пожал тот плечами. – Ведь они же будут у тебя в течение целого года.
– Какой же ты непонятливый у меня, Афонечка, – улыбнулась Мария. – Ведь это же будет потом, а мне очень хочется глянуть на них прямо сейчас, да еще и при тебе… Вон какой он тяжеленький, – удовлетворенно заметила Мария, развязывая ремешок, и, заглянув в него, ахнула:
– Да там же ведь одно серебро!
Афанасий хмыкнул:
– Ты так удивилась, как будто увидела в нем лишь одно золото… Ну ничего. Вот вернусь из похода, еще поболее будет. А сейчас возьми из них малость на первые расходы, а остальные схорони.
– А где же, Афонечка? – растерянно спросила она, прижав к груди мешочек с деньгами.
Тот осмотрелся.
– Да вон, в кроватке Мишутки. Пусть мой наследник и охраняет их, – улыбнулся он.
– Ты серьезно или шутишь?!
– Серьезнее некуда, Маша. В случае чего никому ведь и в голову не придет искать их именно там, – пояснил он.
Та умоляюще посмотрела на него:
– Мне страшно, Афонечка! У меня же ведь, как я уже говорила тебе, никогда не было собственных денег. Никаких. Ты-то хоть понимаешь это?! А тут же ведь целое состояние!
– Ну это ты уж слишком преувеличиваешь. Деньги, конечно, но не такие уж слишком и большие. Когда же вернусь из похода, то, как уже говорил тебе, их будет еще больше – сразу получу жалованье за целый год, – пояснил он.
Мария подошла к кроватке сына и осторожно, чтобы ненароком не разбудить его, подсунула мешочек под матрас у его изголовья. Затем обернулась к Афанасию, желая убедиться: правильно ли она сделала? И когда тот утвердительно кивнул головой, нежно прошептала:
– Охраняй, сыночек, наши денежки, как тебе наказал папка…
Тот крепко обнял ее и тут же почувствовал непреодолимое желание. «Да что же это я, в конце концов, железный, что ли?» – промелькнуло в его затуманенной голове, и, легко подхватив ее на руки, отнес на кровать.
– Дай я хоть постель-то разберу, милый, – чуть ли не простонала она, задыхаясь от предвкушения желанной близости.
– Уже некогда, – прошептал он с придыханием…
Афанасий устало сел на край кровати.
– Сдается мне, дорогая, что, когда вернусь из похода, у Мишутки будет уже и сестренка… – сказал он, усмехнувшись. – Уж больно жарко ты меня обнимала…