Мангазея - стр. 14

Тот встал со стула:

– Начальником отряда для похода на Турухан меня назначил тобольский воевода, которому как уездный воевода подчиняетесь и вы. А посему, ежели у вас возникли какие-либо сомнения по поводу моей пригодности в качестве будущего начальника отряда, то прошу отписать об этом князю Троекурову. Ему и решать.

Воевода гневно глянул на него:

– Не много ли позволяешь себе, десятник?!

– Ровно столько, сколько повелел мне Роман Федорович! И ни на йоту больше!

«Ну и фрукт этот десятник! – досадливо поморщился воевода. – Однако ссориться с ним – значит можно навлечь на себя немилость князя, а тот ведь так близок к государю! А посему нужно мириться», – вздохнув, решил он.

– Садись, Афанасий! В ногах-то правды нет.

– Иногда бывает полезным и постоять… – заметил тот, усаживаясь на стул и отходя от обиды.

На этот раз воевода улыбнулся:

– Что это тебя так зацепило?

– Несправедливость! Ведь вы, совершенно не зная меня, тем не менее изволите подозревать в нечестности.

– Вот этого я, поверь мне, никак и не имел в виду. А если что и сказал не так, то извини.

Афанасий твердо посмотрел в глаза воеводе:

– Если мы с вами, Давыд Васильевич, не будем единомышленниками, то и не свершим того великого дела, которое начинаем и, кстати, об успешном свершении которого оба не только мечтаем, но и печемся. Другого не дано!

– Я того же мнения, что и ты, десятник, – как бы подчеркнув этим обращением ту разницу в чинах, которая была между ними. Мол, не забывайся, знай, дескать, свое место! – А посему давай считать нашу размолвку исчерпанной.

И протянул Афанасию руку, которую тот крепко, по-мужски, пожал.

– А теперь, – уже спокойным, деловым голосом сказал воевода, – подумаем о размещении твоей команды. Казаки будут жить в стрелецких сторожках, расположенных здесь же, в детинце. Пусть знакомятся со стрельцами, тем более что двадцать из них и будут со временем включены в твой отряд. – И пояснил: – Постоянного гарнизона в Мангазее пока нет. Однако регулярно из Тобольска и Березова присылают по пятьдесят стрельцов сроком на год, которые и несут здесь караульную службу. Тебе же предлагаю обосноваться в моем крыле воеводского двора.

Афанасий удивленно посмотрел на него.

– Чему удивляешься? – усмехнулся воевода, довольный произведенным впечатлением на десятника. – Во-первых, у тебя будет вполне приличное пропитание, о котором не надо будет тебе беспокоиться, и соответствующая обслуга, а во-вторых, мне будет легче общаться с тобой. – А затем хитровато улыбнулся: – Я уже заметил, как ты не один раз косился на шахматы, которые стоят у меня вот здесь, на столе. Играешь в них?

Тот огорченно вздохнул:

– Нет. К великому сожалению, так и не было случая научиться. Стало быть, не по чину.

– При чем тут чин? – искренне удивился воевода.

– Да при том, что для того, чтобы иметь такие же шахматы, как у вас, нужны немалые деньги, которыми я не располагал, да, признаться, и сейчас не располагаю.

Воевода заулыбался, довольный исповедью десятника. «Не скрывает, стало быть, своего незавидного финансового положения. Это очень хорошо», – прикинул он про себя, а вслух спросил, кивнув в сторону шахмат:

– Понравились?

– Не то слово – красота неописуемая!

– Это так, – самодовольно согласился воевода. – Ведь все фигуры выполнены из мамонтовой кости знатным мастером. Однако шахматные фигуры, – заметил он, – делают и из дерева, а посему и стоят они совсем даже не так уж и дорого. Так что у многих жителей Мангазеи, по моим сведениям, тоже есть шахматы. Но это я так, к слову. Ведь в связи с этим, как я понимаю, наметилось еще одно преимущество твоего проживания в моем дворце.