Мандарины – не главное. Рассказы к Новому году и Рождеству - стр. 34
– Вот сучка! Я ей правду говорю, а она талдычит, что мы по проституткам с тобой гуляем.
– Да я слышал.
– Что ты слышал?
– Слышал, как она тебя колченогим чудовищем обозвала, – я начал хохотать. – И, судя по всему, с места, которое она так хорошо знает.
Звонок от моей супруги раздался, когда мы сидели в небольшом кафе при терминале. Почти все столики были заняты дальнобойщиками. В зале громко играла музыка. То и дело раздавался смех. Я вышел на улицу. Пляски снежинок под матерные тирады Ольги смотрелись убого. Она кипела от злости: в магазинах Белостока не оказалось плаща белой кожи. Лучшая реакция – молчание. И я молчал. Оля продолжала орать:
– А теперь слушай! Я стою на подоконнике. Ты слышишь меня? Я стою на подоконнике, и меня уже ничто не остановит. Ты слышишь, ублюдок?
– Слышу, конечно. Слышу и жду.
– Ну! Ну скажи, скажи! Чего ты ждешь, подонок?
– Жду, когда ты об асфальт наконец треснешься.
КПЗ удалось избежать. Чокаться под бой курантов с Ольгой не придется. Дереникс в состоянии алкогольного грогги обычно спит. То есть и вправду романтика. Романтика свободы.
Когда я предавался этим мыслям, из будки вышел Козлявичюс. Мне захотелось его поздравить.
– Господин Козлявичюс! – закричал я. – Желаю, чтобы в наступающем году люди стали честнее! А еще – чтобы через этот КПП не прошло ни одного контрабандного груза!
Такие слова, адресованные таможеннику, сродни пожеланию тотального безденежья. Козлявичюс остановился. Улыбнувшись, покрутил у виска пальцем:
– И тебе того же, честный латышский армянин!
Пока я общался с Олей и поздравлял Козлявичюса, Дереникс успел познакомиться с пьяным водителем грузовика.
– Наш земляк, – представил он знакомца.
– Тоже латышский армянин? – спрашиваю.
– Нет. Латышский латыш. Висвалдисом зовут. Висвалдис, а это Артем.
Мы пожали руки, выпили за знакомство.
– Ну че? Оля опять грозится вены перерезать? – с ухмылкой поинтересовался Дереникс.
– Она поняла, что это звучит неубедительно. Оля штурмует подоконник. И лучше перескочить на другую тему.
Висвалдис предложил выпить за добрый путь и ровный асфальт. Делал губами пузыри и читал стихи Райниса. Есенина я читать не стал. Чувствовал – не оценят. Дереникс подмигивал полной барменше. У окна шел турнир по армрестлингу. Было слышно, как принимаются ставки. В зале появился Козлявичюс. Жестом пригласил меня на выход. Уловить запах спиртного я был уже не в состоянии. Но мне показалось, что глаза литовца блестели.
– Слушай, Аракелов. Я тут посоветовался со сменщиком. В общем, хочешь Новый год дома встретить?
– Не сказать что горю желанием, но в принципе можно.
– Вот и хорошо. Ты ж понимаешь, Аракелов, что если «мерсик» сейчас по всем правилам разберут, то его уже и на конвейере в Германии как надо собрать не смогут.
– Конечно, понимаю. У знакомого ваши латвийские коллеги новый «мицубиши» разобрали. Он его потом казахам продал. До сих пор благодарит Господа, что казахи не мстительные и не злопамятные.
– Ну вот видишь. Ты сообразительный. Штука баксов – и все невзгоды останутся в уходящем году.
– Издеваетесь, господин Козлявичюс? Дереникс уже с каким-то пьяным водителем грузовика братается. Я по пьяни гонять люблю. А мне всю ночь цыгане, танцующие на чернобыльском саркофаге, снились. Два трупа на вашей совести будут. Не могли раньше предложить, пока Дереникс трезвым был?