Мамочка - стр. 20
Пошла по краю в обход. Шея болела от непривычной нагрузки, вскоре к ней прибавился живот. Внутри все жгло и тянуло. Пахнуло кровью. Я обернулась, и увидела несколько красных капель на траве возле моих задних ног. Герда говорила, что от оборота скорее всего усилится кровотечение…
Стараясь не думать о последствиях своего перевоплощения, я двинулась дальше.
Солнце, выглядывающее из-за легких облаков, потяжелело и стало алым. Близился вечер. Нужно было срочно найти какое-то укрытие, чтобы отдохнуть и покормить ребенка. Я принюхалась – подгузник малыша, поменянный еще до вылета, уже сильно попахивал. Полный, наверняка. И сменить-то его не на что… Я огляделась. Первое, на что упал взгляд – зеленый болотный мох, что рос у кромки бурой воды. В памяти начало всплывать что-то из далекой и полузабытой прошлой жизни. Из познавательных передач про далекие от прогресса коренные народы северной глуши. Там рассказывали про жизнь матерей и то, как они обходятся без памперсов, навороченных колясок, стерилизаторов бутылочек и других чудо-средств продвинутой цивилизации. Так вот, вместо подгузников они просто брали и клали в люльки мох. Надеюсь, такой же, болотный…
Для начала я отложила в сторонку переноску малыша, а сама легла на землю и перекинулась в женщину. Потом, осторожно вынув из-под сынишки свое платье, оделась, встала, собрала немного мха и подготовила все для гигиенических процедур. Расстегнув костюмчик Виктора, вынула оттуда полный подгузник и отложила в сторонку. Надо будет прикопать его, чтобы не привлек лишнее внимание. И так мы уже порядком наследили! Особенно меня беспокоила кровь. Ее могут заметить.
Мох оказался замечательным средством. Заменил влажные салфетки, в том числе. Пришлось смочить его в воде и подождать, пока согреется на воздухе до температуры окружающей среды. Бурая вода сперва смутила меня, но потом я сообразила, что она такая не из-за грязи, а от торфа. И лучше использовать ее для очистки попки крохи, чем оставить его немытым и получить раздражение нежной детской кожицы. После этого я набила штанишки Виктора мхом в надежде, что он не промокнет насквозь слишком быстро. Ночи в лесу холодные, а мокнуть малышу нельзя. И переодеть-завернуть мне его не во что – разве что свою куртку использовать, но ее тоже надолго не хватит.
Закончив с переодеваниями и избавившись от использованных средств гигиены, я забилась под ветки плакучей ивы, чтобы покормить ребенка. Он сосал молоко как-то особенно жадно, словно понимал, что нужно набраться как можно больше сил.
А на болото медленно спускалась ночь. По стволам деревьев скакали яркие блики от последних солнечных лучей. Вилась над маслянистой водой мошкара. Где-то вдали кричали птицы, и пела лягушка.
Что же, похоже, ночевать мы все-таки будем здесь.
Я устало вгляделась в далекие кроны берез и кленов, что поднимались к востоку от болота. Деревья густой гривой росли вверх по склону очередного холма и переваливали куда-то за его вершину. Примерно на середине подъема виднелось нечто, напоминающее крышу дома.
У меня даже сердце сильнее забилось – неужели, жилье? Прижав к себе Виктора, я встала и сделала шаг в направлении этого странного лесного домика. Потом задумалась – что если там кто-то живет? Или, вдруг, это пристанище моих преследователей? Все равно, лучше пойти туда и разузнать все конкретно. Вдруг там есть еда и средства связи? Возможно, домик вообще заброшен – это тоже неплохой вариант. Ночевать без огня и теплой одежды в лесу с маленьким ребенком – серьезная проблема.