Мамба в СССР. Чёрный курсант - стр. 25

– Иес, мильиция.

– Да по хрен нам твоя милиция, негр. Вали отсюда, пока мы у тебя деньги не отобрали и не накостыляли тебе.

– Иес, ноу полис, иес КГБ.

– …ять! Он иностранец, да ещё и негр. Это нам накостыляют за него, и никакие связи не помогут, – спрогнозировал ближайшие события один из артистов, до этого момента молча наблюдавший за развитием событий. – На, держи ещё трёшку и вали отсюда. Все расходимся: цирк уехал!

Кивнув, я забрал три рубля и свалил.

– Гад африканский, – проорал мне вслед шулер.

Чуть позже он делился своими впечатлениями с подельниками:

– Смотрел на меня, как удав на кролика, аж голова разболелась! А его шрам вдруг стал раскрываться, а оттуда кровь как хлынет чёрная… – шулера передёрнуло, – и зубы торчат белые, как снег.

– Не трепись, – лениво сплюнул в сторону охранник, с ухмылкой глядя на испуганного сообщника.

– Вот те крест! Я с таким вообще никогда не встречался.

– Негры они ведь с духами якшаются, вот тебе и не повезло. Это у нас религия, а у них непонятно что, – подтвердил «актёр». – Ну его на хрен, не связывайся больше с иностранцами, себе дороже.

Всего этого я, разумеется, не слышал, направляясь в магазин. А там меня уже ждали.

– Чавой-то ты долго билеты покупаешь?

– Так очередь, еле купил. У вас тут всегда так?

– А то! В очереди не постоишь, значит, день прошёл даром! Учись, негритёнок, – и обе тётки оглушительно расхохотались. Типа очень смешно, хотя и очень грустно: сколько времени впустую пропадает.

– Ладно, держи свою авоську с продуктами. Мы всё в бумагу завернули, чтобы не увидели, что несёшь. А то народ у нас ушлый, увидят, начнут расспрашивать: где, мол, взял? А ты и расскажешь, чёрная твоя душа, у кого купил. Они к нам, а у нас-то и нету ничего! Люди жаловаться пойдут, к нам ОБХСС нагрянет с проверкой, да выметут всё подчистую. Стало быть: бери и молчи. Ясно?

– Понял, спасибо. А где у вас тут фарцовщики обычно обитают?

– А что, у тебя есть что?

– Сигареты, жвачки, колготки.

– Да?! – глаза обеих тёток вспыхнули ярче прожекторов.

Но тут внезапно отворилась дверь, и в магазин ввалились двое подвыпивших мужиков, проорав с порога:

– Водка есть?

– Есть, – недовольно ответила продавщица. – Какую вам: «Русскую» или «Пшеничную»?

– «Русскую» давай, она дешевле, – проорал один из них. – Четыре сорок или пять двадцать, есть же разница? Русское всегда дешевле, – изрёк он неочевидную мудрость.

– Да, – поддакнул ему товарищ, – понимание надо иметь.

– Что ж вы делать-то будете, если она подорожает? – поинтересовалась у забулдыг продавщица.

– Пить! – пьяно улыбнулся ответственный за финансы, скрупулёзно подсчитывая деньги, и пропел на манер частушки:

Если водка будет пять,

Мы её все будем брать.

Если водка станет восемь,

Всё равно мы пить не бросим.

Передайте Ильичу –

Нам и десять по плечу!

Если цены станут больше,

То мы сделаем как в Польше.

Если будет двадцать пять -

Будем Зимний брать опять!

– А если водка станет триста? – спросил я, усмехнувшись.

– Петька, глянь-ка на туриста! – тут же выдал рифму пьяница, перевёл на меня внезапно умный взгляд светло-голубых глаз и добавил тихо: – Если водка станет триста, значит, свергли коммунистов.

– Дайте им «Пшеничную», я добавлю, – сказал я.

– О! Вот она дружба народов! Суууществует, – еле ворочая языком, проговорил второй. – Спасибо!