Мама из другого мира. Дела семейные и не только - стр. 28
– Так мы семья или не семья?
Я его понимала. Слишком тяжело мне дался последний час. Впору поседеть.
Бог, болтающий на земном сленге, не то событие, от которого можно легко и быстро оправиться. Я мимолетно взглянула на беломраморный алтарь. Крови на нем не было. Несмотря на свои слова, Арис принял жертву.
– Сейчас-сейчас, – засуетился пожилой даур, отрываясь от пришедшего в себя коллеги. – Пожалуйте сюда.
В небольшом боковом приделе на подставке-пюпитре лежала громоздкая раскрытая книга. На одной странице была запись, выполненная золотом, страница рядом оставалась пустой.
Ритуал установления родительских и сыновних уз между отроком Шоном и названной матерью Эмилией свершился и засвидетельствован самим богом Арисом.
Потребовалось некоторое время, чтобы незнакомый служитель вручил нам тубус для свитков, аналогичный тому, в котором я получала королевское послание. На тубусе болталась большая восковая печать.
– Наши двери всегда открыты для вас, – сообщил мужчина без лишних расшаркиваний и скрылся за одной из неприметных дверей. Учитывая, что за последние несколько минут в той стороне исчезли все служители, которые только попадались на глаза, вероятно, у них там собрание, а может, и празднество.
– Держи, открывай, – протянула заинтересованному Димке футляр.
В тубусе, тиснение на коже которого изобиловало храмовой символикой, лежал свиток, явно небумажный. Пергамент? Скорее всего. А на пергамент нанесена точная копия записи в обрядовой книге, только не золотая, а алая. А вот оттиск храмовой печати был выполнен золотым цветом. В самом низу приписка: копия сделана в день свершения обряда и заверена храмовой печатью пред ликом пресветлого Ариса. И дата.
Дима внимательно вглядывался в заветный текст. Читал он пока медленно, да я и не торопила. Мальчик шевелил губами, словно хотел втянуть в себя эти строки. Ему понадобилось несколько минут, чтобы уверовать в реальность произошедшего.
– Вот и первый документ в нашем семейном архиве, – подвела я итог сегодняшних приключений. – Ну что, теперь мы можем поесть?
Димка терпел голод молча, но я слышала, как урчит у него в животе. Этот более чем нестандартный ритуал вытянул из нас все силы, как физические, так и моральные. Нам бы сейчас ликовать от радости, а мы бредём к выходу на заплетающихся ногах. Ребенок хоть и хорохорился, но все равно было заметно, что он устал.
Обеспокоенный нашим долгим отсутствием Ричард – ничто в сравнении с разгневанным братом. Стоило нам выйти за пределы храма, как на меня обрушилась гневная тирада по «эхо-связи», потому что я несколько часов была «вне зоны действия сети». Чтобы успокоить Флина, мне пришлось дать краткий мысленный отчет. В ответ получила не только поздравление, но и еще одну порцию недовольства: такой важный ритуал – и без него? Объявив, что шлепали в детстве меня мало, поэтому он намерен наверстать упущенное, Флин успокоился и вернулся к своей работе.
Пока мы направлялись к ближайшему приличному заведению, в котором можно было отметить столь важные перемены в жизни, Ричард устроил так, что я шла с одной стороны, а довольный Димка – с другой. И вели они весьма занимательную беседу: Димка делился впечатлениями, которых было в избытке. Так что подросток прыгал с одного воспоминания на другое, все больше и больше запутывая внимательно его слушающего мужчину. Я улавливала лишь общий смысл, половина фраз тонула в шуме от проезжающих мимо тяжелых зимних экипажей.