Мама, это ты? - стр. 28

Олег Степанович нахмурился. Поднёс лист бумаги, который, как оказалось, был зажат в его руке, принялся перечитывать записи доктора.

— Серьёзно? — заломил бровь, отчего сердце испуганно сжалось.

Он мне не поверил? Собственно, можно было этого ожидать. Кто я, и кто доктор? Горло словно стиснула ледяная рука, я с трудом могла дышать.

— Это просто возмутительно! Я обязательно с этим разберусь. И вызову другого врача. А ещё я шёл вас спросить, не нужно ли сообщить кому-то из ваших близких, что вы останетесь здесь на ночь? Я знаю, что вы – сирота, это написано в анкете, но наверняка есть кто-то, с кем вы живёте, общаетесь.

А вот теперь я не выдержала. Слёзы покатились градом, из горла вырвался судорожный всхлип, а потом я сама не заметила, как потеряла сознание.

7. Глава 7. Рыбоедов

Князь Репнин Олег Степанович

Рыбоедов Константин Сергеевич развлекался, как мог. Когда я вошёл (каюсь, опоздал), то застал его в прелюбопытнейшей ситуации: он сидел на кожаном диване в моём кабинете, надев на глаза фиолетовые окуляры, и разглядывал полотно. Что он собирался увидеть в современной шуточной картине а-ля «Поцелуй» Густава Климта прибором для анализа слоёв – непонятно. Жена подарила мне её около года назад, более того, заставила повесить в рабочем кабинете, чтобы я мог отвлечься, улыбнуться, вспомнить, что искусство – оно разное бывает. В том числе и юмористического толка.   

— Какая занятная картинка, — проговорил мой клиент, поднимаясь на ноги, но не отводя взгляда от полотна. — Вот только я так и не понял, как пользоваться этими штуками.

Он снял, наконец, окуляры, тут же зажмурился от светового контраста, подал их мне.

— Благодарю, Константин Сергеевич, — принял окуляры, которые были мне нужны кровь из носу.

Мои сломались, причём в самый неподходящий момент. Я кинулся было их купить, но в наличие тех не оказалось. К счастью, на тот момент Рыбоедов как раз находился в моём кабинете, а к ещё большему счастью,  выяснилось, что у него есть целый арсенал всевозможных окуляров для искусствоведческих изысканий. Купил как-то по акции весь набор, кажется, за полцены. Пользоваться, правда, не умел, но пытался строить из себя эксперта.

— Это подлинник или копия? — Кивнул он на поддельного Климта

Я еле сдержался, чтобы не ухмыльнуться.

— Конечно, подлинник! — не покривил душой ни разу.

Это действительно не копия. Скорее качественный шарж на признанного гения, так как вместо девушки одно из юных, но очень талантливых и не обделённых чувством юмора дарований написало кота. Белого, толстого, с недовольно прищуренным глазом[1].

Собственно, наш кот так же недовольно щурится, когда дети его тискают. Правда, после того, как мы привезли в городской дом собаку, он вообще старается не появляться на нашем пути. Но кто же его спрашивать будет, хочет он общаться с собакой или нет? Дети умудряются его отловить, посадить на Акиту и старательно катать.

Пёс, что характерно, даже не пытается его укусить. Разве что заслюнявить до смерти. Видимо, всё дело в детях, которые в нём души не чают, а он, соответственно, в них. Даже кота готов катать, впрочем, основные объекты охоты у этой породы куда более крупные, чем банальный кот, будь он хоть трижды упитанным.

Что касается картины, то, несмотря на её шуточный характер, прорисована она качественно, а местами даже гениально. Не стыдно в кабинете главы департамента культурного наследия повесить. А вот за Рыбоедова немного стыдно, но то испанский стыд, потому что он, похоже, принял это за истинного Климта.