Мама для Зефирки - 2 - стр. 34

– Зачем вы так? - жалобно произнесла она, словно обиженный ребенок, не понимающий, в чем его обвиняют. Хотя и выглядит от силы на восемнадцать, ребенок и есть. – Я ничего плохого не сделала.

- Конечно. Мужу моему эти басни можешь рассказывать, он в них поверит охотнее.

Я подошла поближе и протянула руку, выставив ладонью вверх.

Лиза дышала так, будто собирается вот-вот расплакаться навзрыд, чуть ли не всасывая воздух вокруг себя. Поняв, что от нее хотят, она наконец вытянула связку и бросила ключи мне в ладонь, а потом рванула и убежала из дома, вытирая слезы рукавом. А у меня создалось стойкое ощущение чего-то сильно искаженного и ошибочного.

30. 30

- Алина, ну давай сколее иглать! Быстлее, здесь кузнечики уже хотят бегать! Мама, ну мам, ну мамочка-а-а!

В голове настойчиво гудели пчелы, а виски словно кто-то залил свинцом. Я уже привыкла, что дочь иногда называет меня по имени, поэтому реагировала спокойно.

– Сейчас, Зефирка, маме надо немного посидеть, – вытащила из общей массы новую игрушку, к которой она еще не успела потерять интерес, и поцеловала дочь в лобик, обхватив теплые щечки ладонями. - Поиграй пока с жирафиком, мама сейчас вернется.

Чем дальше, тем больше меня начинала сгрызать совесть и мне казалось, будто ощущение неправильности всего происходящего только растет. Что-то было не так и шло не в ту сторону, я это понимала.

Пошла в ванную, наклонилась над умывальником, чтобы умыть разгоряченное лицо и почувствовала, как из носа вдруг потекла теплая жидкость. Я коснулась пальцами и увидела кровь. Вода моментально окрасилась в розовый цвет, становясь более ярким цветом. В голове становилось все труднее и труднее, и это удивительным образом действовало, словно разрядами импульсов, пуская корни в разные части тела. Почему-то тревожно забилось сердце и дышать стало тяжело. Голова загудела и было ощущение, будто вот-вот что-нибудь случится, взорвется где-то петарда, только не снаружи, а изнутри. Интуитивно я набрала Кирилла, и тяжело дыша, уперлась в умывальник, чтобы хоть как-то себя удержать. В голове расплывалось, но я понимала, что мне надо продержаться, Зефирка… Играет в гостиной на ковре. Ее нельзя надолго оставлять одну.

– Алло.

– Кирилл, – сразу заговорила, не дав мужу возможности больше ничего сказать. – Мне нужно серьезно поговорить с тобой.

– Сейчас?

- Да, сейчас, - сердце отбивало все быстрее и быстрее, в глазах появился песок, мне казалось, что с львиной скоростью росло давление на грудь, отягощая мою речь. – Владислав Олегович Ольшанский, ты же помнишь все. Что ты сделал с ним?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Я поморщилась, почувствовав как оно неумолимо пробивается на поверхность.

– Понимаешь, – прохрипела, держась за виски. – Ты застукал нас вместе, я помню. И это было не один раз.

Я вскрикнула и подалась телом вперед, столкнув случайно несколько средств из умывальника.

– Алина!

Муж прокричал мне в трубку, загоревшись рваным выдохом. Это произошло не по моей воле и врасплох, но сдержать боль больше не было сил.

– Боже, Алина, что с тобой? – спросил он так необычно, и я впервые услышала в его голосе такую ​​дрожь, от которой моментально цепенели конечности. – Нельзя мне было ехать. Боже, ведь я чувствовал, что нельзя.

– Послушай, Кирюш… – просыпела тяжело голосом, выталкивая его из последних сил. – Я знаю, что это я виновата. Я изменила тебе с ним?