Мама для сирот - стр. 4
Когда я помогала вывозить вещи из старого класса в ставшей уже родной школе, мне стало плохо. Вскоре я потеряла сознание. Головные боли меня мучали и прежде, но в обморок я упала впервые. Маша настояла на обследовании. В итоге выяснилось, что жить мне осталось всего полгода. У меня была опухоль в мозгу. Неоперабельная.
— Надежда Петровна? — от размышлений меня прервал голос все той же медсестры. — Ваша капельница закончилась. Я пришла ее убрать.
— Спасибо, милая, — я улыбнулась.
— А еще мне передали, что завтра к вам придут посетители.
— Это замечательно...
Я чувствовала подступающую дурноту. После химии всегда так было. Почему-то плохо мне становилось только после снятия капельницы. А может, это было лишь самовнушение. В конце концов, я столько всего наслушалась о своем диагнозе. Максим возил меня даже в Германию. Но и там сказали, что надежды нет.
Как ушла медсестра, я уже не слышала. Закрыла глаза и погрузилась в странный, тревожный сон. Я видела наш старый дом. Но мама была жива. Видела, как я расту с ней, учебу в университете, красный диплом, радость, вечеринки, трезвого отца на выпускном... И Димку. Своего любимого и такого родного. А еще у меня были дети. Трое. Два мальчика и девочка.
Это то, чего я была лишена? Скорее всего. Я всегда хотела семью. И она у меня была— Максим и Маша. Я думала, что больше мне и не нужно ничего. Но... так ли это было на самом деле?
***
Утро началось с приглушенных голосов. Я плохо спала всю ночь и смогла нормально уснуть только под утро. Поэтому тихий шепот разбудил меня не сразу.
— Она выглядит хуже, — голос Маши я узнала сразу.
— Мам, а что, никак нельзя помочь тете Наде? — Инга говорила в нос. Неужели ревела? Эх, глупая моя племянница.
Все люди умирают. А Маше следовало бы уже рассказать ей об этом. Взрослая же девчонка! Замужем уже, а слезы льет чуть ли не каждый день. Разбаловала она ее.
— Ничего, — тихо ответил за Машу Максим.
Я вздохнула и с трудом открыла глаза. Хотелось сказать, что со мной пока что все хорошо. Что я одолею болезнь. Однако... Даже с химией, мне не обещали больше полугода. Ну, ничего, я довольна тем, что меня окружают родные люди.
— Тетя Надя, — рядом со мной сидели два мальчика-близнеца. Им почти по двадцать пять лет. А ведут себя, как дети. — Мы принесли тебе фруктов. Ты хочешь что-нибудь поесть?
Я вздохнула. Кушать совсем не хотелось. Голова все еще шла кругом. К горлу подкатывала тошнота. Поэтому я лишь слегка качнула головой. Мне хотелось сказать, что я очень рада их всех видеть. Но толком разглядеть лица родных я уже не могла. Лишь смутные силуэты.
— Надя? — голос Маши раздавался откуда-то издалека. — Тебе плохо? Позвать врача?
Ответить я уже не успела. Слышала лишь неясный шепот, топот ног, открывание и закрывание дверей. Слышала громкий плач Инги... Или Маши? Их голоса с возрастом стали так похожи. Неужели я умру вот так? Я не жалела о своей жизни. Ни секунды.
Оставайтесь счастливы, мои дорогие.
***
На красивой дорогой кухне сидели двое. Немолодая женщина в строгом черном костюме с распущенными рыжими волосами. И мужчина в очках, тоже в черной одежде. В его темных волосах давно были видно седые пряди. Несколько часов назад завершились похороны Вяткиной Надежды Петровны. Их старшей сестры. Девочки, девушки, женщины, которая заменила им родную мать.