Мама для детей Айсберга - стр. 36
– Я точно не пешка в твоей игре, – мой голос низкий, побежденный.
Клим хватает меня за волосы и тянет, пока моя голова не откидывается назад. Он проводит рукой по моей ключице и обхватывает ею горло. Его хватка достаточно крепка, чтобы я знала, что он контролирует мое дыхание. Одно сжатие, и я перестану дышать.
Мой пульс ускоряется до тех пор, пока его невозможно услышать.
Тук. Тук. Тук.
Под этим углом я полностью вижу сжатую линию его острого подбородка, гнев в его жестких чертах и черноту в оливковых глазах. За этим холодным и отчужденным взглядом скрывается намного больше, чем бездушный монстр. Чудовище, которое разорвет меня на кусочки, если я его позволю.
Поцарапает. Растерзает на части, даже если я ему не позволю.
Я уже спровоцировала Клима, и теперь нет пути обратно, осталось только играть в эту игру и доказать ему, что я – чёртова королева, а не обыкновенная пешка.
Я кладу руку ему на грудь в жалкой попытке оттолкнуть его, но Клим лишь сильнее сжимает мое тело в своих тисках. Я не знаю, что сейчас происходит между нами, но это что-то новое и совершенно необузданное.
И мне это чертовски нравится.
– Черт, Камилла, ты сводишь меня с ума.
Я прикусываю нижнюю губу от нахлынувших эмоций, сжимаю бедра, но это только сильнее прижимает его твердость ко мне.
Я открываю рот, чтобы возразить, но любые слова, которые я собиралась произнести, заканчиваются вздохом, когда губы Клима захватывают мои. Этот поцелуй отчаянный, жестокий и неуправляемый. Его зубы стучат о мои, его язык проникает внутрь, будто он всегда владел этой частью меня.
Как будто он владел мною всю жизнь.
На этот раз я не сопротивляюсь. Я просто не могу.
Когда Клим тянет меня за волосы, я откидываю голову назад и позволяю ему поцеловать меня. Нет. Поглотить. Потому что Клим не целуется, он поглощает. Он пробует меня, словно я – его любимый вкус.
– Я… – я со стоном отрываюсь от его рта.
– Тише, маленькая, – оливковые глаза околдовывают меня. Клим проводит рукой по моему халату, и он с легкостью падает с моих плеч, открывая ему мою грудь, обтянутую тонкой кружевной тканью.
Он проводит большим пальцем по соску поверх ткани и все ощущается в десять раз острее. Дерево подо мной слишком твердое, мягкий свет вдруг стал слишком ярким. Его пьянящий запах стал опиумом или глотком алкоголя.
– Скажи мне, Камилла, если я сейчас стяну с тебя трусики, ты будешь мокрой?
Я не успеваю ответить. Клим шире разводит мои бедра и одним рывком стягивает с меня кружевные стринги, которые почти что рвутся на части. Искра похоти в его глазах смешивается со странной чернотой.
– Клим…
Мои слова заглушаются, когда он прикасается ко мне там. Губами. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не застонать.
– Ты вся мокрая, – его волчья ухмылка заставляет меня судорожно вздохнуть.
Он смотрит на меня так, словно я самая аппетитная вещь, которую он когда-либо видел. Клим голоден, и его непримиримый, грубый голод терзает меня.
Интимность этого момента сводит меня с ума.
Все мысли исчезают, когда он проводит языком от нижней части до моего клитора. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но издаю только несдержанный стон. Он снова повторяет атаку, не давая мне времени вздохнуть. Я хватаюсь за край стола, когда моя голова падает на поверхность.