Мама для цветочной принцессы - стр. 11

— Все хорошо, мам, — пытаюсь выдавить улыбку. — А чем это у нас так вкусно пахнет?

— Я пыталась пожарить картошку — на сливочном масле, как бабушка делала. Помнишь?

Киваю и с опаской наблюдаю за тем, как мама выставляет на стол сковородку, приподнимает крышку.

— Немного подгорело… Но если есть сверху, то вроде бы ничего. Сейчас еще огуречной травы нарежу — представляешь, выросла! Если сбрызнуть маслицем и посыпать зеленым лучком, получится объедение.

— Хорошо, мам, ты режь салат, а я ненадолго выйду на улицу.

Хватаю моющее средство, губку и ведро воды. Вылетаю за дверь и с яростью и ожесточением соскребаю с двери проклятую надпись. На вопрос матери отвечаю, будто решила убрать паутину. Но помогать мне не надо, потому как на улице сильный ветер.

На следующее утро перед работой в магазине решаюсь заглянуть в «Персефону». Не очень-то надеюсь на чудо, но отчаянно ищу выход из ситуации.

— Простите, но бездетные и незамужние не могут стать суррогатными мамами, — с легким сожалением произносит главврач центра. Начес на ее голове а-ля девяностые напоминает улей. — Хотя… ваша внешность. Скажите: рыжий ― ваш натуральный цвет волос?

— Да, — киваю, не слишком понимая, какое отношение моя внешность может иметь к суррогатному материнству. — Почему вы спрашиваете?

— А как бы вы отнеслись к предложению стать не только суррогатной мамой, но и донором? — интересуется Анна Николаевна в свою очередь. — Понимаете, у некоторых женщин физически невозможно созревание фолликула. Донорство — их единственный способ стать матерями. И, разумеется, это естественное желание, чтобы их детки походили на родителей. Или на других близких людей.

Я не думала, что подобное практикуется. И совершенно не готова к подобному повороту. То есть мне, по сути, придется отдать собственного ребенка чужой тете? Зачать от незнакомого мужчины, пусть и с помощью ЭКО. Девять месяцев носить под сердцем малыша. А после расстаться без права видеться?..

Заметив, что я колеблюсь, Анна Николаевна решает надавить на чувствительную точку:

— Вы можете быть уверены, что рожденный вами ребенок получит все лучшее, что только есть в этой жизни. К тому же, он или она станет наследником большого состояния.

— Деньги не главное, — с уверенностью заявляю я. — Их можно лишиться в одночасье. Я хочу знать, что мой… этот ребенок будет любим. Что о нем будут заботиться, интересоваться его проблемами.

Словом, что у него будет то детство, которого была лишена я.

— Его будут любить, не сомневайтесь, — заявляет главврач. — Так вам это подходит? Вам нужны деньги? Речь идет об о-о-очень крупной сумме.

Если даже у этой ухоженной дамочки глаза делаются с чайные чашки, я боюсь даже представить, о каком вознаграждении идет речь. Но что, если она ошибается? Если я ошибаюсь?

— Соглашусь на это только после того, как познакомлюсь с будущими родителями, не раньше. Как бы я ни нуждалась в средствах, не допущу, чтобы малыш угодил в родительское рабство к каким-нибудь чокнутым фанатикам. Будь они хоть Рокфеллерами.

— Вы не разочаруетесь, — обещает главврач, сияя глазами. Кажется, ей тоже перепадет немалая мзда за сделку. — Сейчас вам нужно пройти первичное обследование, сдать кое-какие анализы. И в обязательном порядке подписать документ о неразглашении. Вы ведь помните, что мы не берем… Не должны брать донорами и суррогатными матерями незамужних и бездетных. Мы очень рискуем, связываясь с вами. Но это только ради особенного клиента!