Малышка в собственность. История в эпизодах. - стр. 7
Или, вернее, уже Малышка. Мне хочется называть ее именно так, никак не Дашей. Малышка, говорю про себя, Малышка. И прямо таю от нежности. Ничего себе, Кирилл Олегович! Да вы потекли, батенька! Малышка, снова повторяю про себя, как заведенный. Словно смакую это внезапное прозвище.
- Даш, а какой у тебя рост?
- А что, коротковата?
Слышу в ее голосе злой сарказм. Поворачиваюсь и с улыбкой говорю:
- Мадмуазель! Вы прекрасны! Честно! Просто полюбопытствовал.
Даша вымученно улыбается, а я задумываюсь над тем, через сколько унижений она могла пройти, например, в школе, пока не превратилась из гадкого утенка в этого маленького очаровательного лебедя.
- Что-то не так? – осведомляется лебедь. И я понимаю, что уже некоторое время молча любуюсь ею. А пристальный взгляд человека, выглядящего, как я, так себе удовольствие.
- Все нормально. - Отворачиваюсь и говорю через плечо: - У меня все готово, только иглы вставить. Ты… Хм… Лобок брила?
- Мне это не грозит, - смущенно говорит она. – Практически не растет ничего.
О, боги! Скорей бы увидеть!
- Ну, тогда снимай джинсы и ложись на спину. Предупреждаю, если низко надо будет бить, то трусики придется спустить. Уж прости.
- Я понимаю, ничего.
Обалдеть!
Беру ее листок, сую в термопринтер и быстро делаю трансфер. Даша в это время устраивается на кушетке.
- Эм… А ты можешь сдвинуться к самому краю? Я тебе под ноги табуретки поставлю.
- Хорошо.
Когда я возвращаюсь с табуретками, маленькая женщина лежит попкой на срезе кушетки, свесив с нее ноги. Лобок под трусиками бесстыже выпячен, обозначая чудную ложбинку. Подставляю табуретки, придвигаю кресло, отчего ей приходится широко раздвинуть ноги. Достаю трансферный гель и говорю:
- Покажи, где будет проходить низ надписи.
Малышка, глядя в потолок, оттягивает рукой трусики, так что мне видно начало складочки губ, и проводит пальцем в сантиметре от нее.
Я чистой воды визуал, так что зрелище настолько заводит меня, что в джинсах резко становится о-о-чень тесно. Трусики у нее хб-шечка, как я люблю, тянутся, как резина. Чувствую, кровь начинает приливать к причинному месту. А Малышка лежит, смотрит в потолок. Вроде и безучастно, но веки предательски дрожат, губа закушена, а щеки ну просто пылают. Да ей страшно! Страшно и стыдно! И все-таки она не двигается. Мне прямо захотелось посмотреть на этого Олега, ради которого женщины идут на такое.
Выдавливаю гель и начинаю нарочито медленно натирать ей лобок, проминая пальцами мягкую плоть. При первом прикосновении Малышка вздрагивает всем телом и испуганно поднимает голову.
- Это трансферный гель, - поясняю я. – Чтобы рисунок на кожу перевести.
Она кивает и опускает голову на кушетку. Боже! Делает вид, что ей практически все равно, а сама дергается от касания в интимной зоне.
Я внутри начинаю просто таять. Такая нежность и невинность. Я сейчас набью ей эту хрень, и пойдет она к тому мудиле? Смотрю на это чудесное маленькое тело, покорно отданное дикой идее и не менее дикому исполнителю, и понимаю, что я не хочу ее отпускать к тому, которого нагадали. Это тело должно получить максимум. О человека, которому не все равно. Уже не все равно. Чувствую, как сознание начинает затуманиваться. Я нереально хочу ее сейчас. И плевать на последствия. В голове только картины, как я наваливаюсь на это нежное создание и втыкаюсь на всю глубину.