Малыш - стр. 24
Надо признать, что сам Малыш пока не понимал произошедшего и принимал все довольно равнодушно – и ласки, и поцелуи, которых он прежде не знал, а теперь получал в изобилии, и красивые наряды по последней моде, и новые ботинки, и кудри, в которые завивали его волосы, даже хорошую пищу, – а кормили его по-королевски, – и сласти, которыми его баловали. Да, никогда прежде его так не лелеяли, однако он вспоминал иногда, что все же был любим когда-то. И однажды он решился спросить:
– А где же Грип?..
– Кто это – Грип, мой бэбиш? – спросила мисс Уэстон.
На самом деле она отлично знала, кто был этот Грип. Конечно, без него Малыш погиб бы в огне. Это было очень, очень благородно со стороны Грипа – рискуя собственной жизнью, вытащить маленького друга из горевшей школы… И все же его героизм нисколько не умалял заслуги мисс Уэстон в спасении Малыша. Что было бы теперь с ребенком, если б эта чудесная женщина не оказалась тогда волею случая на месте происшествия? Кто бы подобрал его? В какие еще трущобы попал бы он вместе с остальными оборванцами «Рэггид-скул»?..
По правде говоря, никто и не пытался разузнать что-либо о дальнейшей судьбе Грипа, никто его не знал и знать не хотел. Малыш, полагали друзья актрисы, конечно, тоже вскоре позабудет его. Но они ошибались: образ того, кто кормил и защищал его в приюте, никогда не смог бы изгладиться из сердца мальчика.
И тем не менее сколько всевозможных развлечений выпало на долю приемыша в его новой жизни! Он сопровождал мисс Уэстон на прогулке, сидя рядом с нею в экипаже, проезжая по богатейшим кварталам Лимерика в часы, когда весь цвет местного общества мог их видеть. Никогда еще ребенок не был так разодет, увешан бантами, напудрен. И какое разнообразие костюмов предоставлял ему театральный гардероб! То он был шотландцем с пледом через плечо, то пажом в сером трико и ярко-красном камзоле, то юнгой в широкой матросской блузе и берете, сдвинутом на затылок. Откровенно говоря, он заменял актрисе ее мопса, ставшего злым и кусачим, так что, будь мальчик еще меньше, она, возможно, так же прятала бы его в муфту, чтобы виднелась одна только его кудрявая головка.
Помимо прогулок по городу, они ездили иногда и за его пределы, на ближайшие курорты, к примеру, в окрестности Килкри, с его знаменитыми утесами, или в Милтаун-Малбей. Там Малыш также был выставлен на всеобщее обозрение как «ангел, спасенный из пламени».
Несколько раз его брали в театр. Надо было видеть его в роли великосветского «бэби», в новеньких перчатках, сидящего в ложе под надзором строгой Элизы, боящегося шевельнуться и весь спектакль усиленно борющегося со сном! Он мало что понимал из происходившего на сцене, но в своей детской наивности принимал все за действительность. И когда он видел мисс Уэстон то королевой в короне и мантии, то простой женщиной в чепчике и переднике или даже нищенкой в лохмотьях, то по возвращении в гостиницу никак не мог поверить, что это все была она. В голове Малыша происходила страшная путаница, он не знал, что и думать. По ночам ему снились продолжения увиденных спектаклей, превращавшихся вдруг в ужасные кошмары, в которых ему являлись и владелец марионеток, и злой Каркер, и все остальные негодяи школы… Он просыпался весь в поту, не смея никого позвать.