Малыш от бизнесмена - стр. 5

Да и кто делами будет заниматься, пока я шастаю по концертам? Куры сами себя не накормят, грядки в огороде не прополятся.

– Попросишь тысченку, - проникает в мои мысли дядя Олег, затем вскидывает задумчиво белесо-голубые глаза. - Да улыбнись ты хоть раз, что ли, Алёнка, для разнообразия. Пацана порадуй. Того и глядишь, долг назад не потребует.

Как только за опекуном закрывается дверь, облегченно выдыхаю.

Целый день без скандалов.

Да это просто праздник!

Только вот вечером, наверняка, оторвется по полной. Дядька, когда выпивший, всегда вспоминает свою сестру – мою мать.

И то какая она дрянь, и то, что считала себя лучше всех, нос задарила, а потом... потом и за меня возьмется.

Найдет к чему придраться.

Не так посмотрела, не так ответила. Он всегда найдет, к чему прицепится. Уж в этом ему нет равных.
Растерянно смотрю в настенное зеркало, что потемнело от времени.

Волосы аккуратно причесаны и собраны в толстую косу. Простой сарафан, переживший столько стирок, что и не разберешь, какого он был фабричного цвета.

Толи желтый, толи коричневый... Сейчас же, просто невнятно блеклого цвета - другого определения лучше и не подобрать.

Тяжело вздохнув, опускаю взгляд на балетки с крохотными белыми бантиками. Мне их совсем недавно отдала мать Федьки, Екатерина Ивановна.

У нее дочка городская, в магазине обуви работает, каждое лето себе обувь меняет.

Вот и мне перепало. Повезло. Благо, размер подошел.

Решаю все-таки в первую очередь подмести двор, поэтому, взявшись за метлу и прихватив с собой кепку, выхожу из дома. Жара дикая даже для Анапы, поэтому натягиваю посильнее на лоб «козырек».

Самое последнее, что хочется делать в тридцатиградусную жару – убирать это безобразие за ночными бандитами-енотами, которых дядя Олег «ласково» называет тварями.

Но выбора нет…

Пол часа уходит только на то, чтобы собрать мусор, раскиданный по всему двору. Жестяные банки, бутылки, окурки – все то, что так хорошо характеризует образ жизни хозяина дома.

Как же все это надоело!

Просто невыносимо! Складываю последнюю бутылку от какого -то дешевого самопального пойла в пакет.

Бутылки гремят, когда я тащу тяжелый мешок к деревянной калитке. А что, если рискнуть именно сегодня? Выпрямляюсь, сама не веря в то, что могу осмелиться на такой шаг.

Сбежать. Скрыться.

Три дня назад мне стукнуло восемнадцать.

Кто меня будет искать?

Кому я нужна?

Дядя Олег пару дней побесится, что бесплатная «прислуга» пропала, да вновь с головой залезет в бутылку с пахучим дешевым пойлом.

Живое воображение даже подкинуло парочку сцен, где родственник, размахивая кулаками, рассказывает своим собутыльникам, как неблагодарная племянница сбежала из родового гнезда, оставив на нем все хозяйство и огород. Одним словом, дрянь еще та - вся в мать.

Бросаю мешок, и тот с громким звоном падает к ногам. Ощущаю какой-то дикий прилив адреналина, аж потряхивает.

Он разливается по венам, сметная на своем пути все: неуверенность, страх, даже отголоски разума. Разве так можно?

Бросить все в одночасье и рвануть в неизвестность?

«А жить хуже собаки, разве лучше?» – ехидничает внутренний голос, заставляя принять окончательное решение.

Несусь со всех ног в дом, на ходу скидывая с головы кепку, которая летит куда-то в кусты малины.

Больше никогда не вернусь в этот проклятый дом, где попрекают каждым куском хлеба. Довольно! Не пропаду. Если надо, полы буду мыть.