Маленький, большой, или Парламент фейри - стр. 84
Вайолет хранила свои карты в пыльном мешочке из некогда ярко-розового, а теперь выцветшего бархата. В шкатулке когда-то держали и набор серебряных кофейных ложечек из Хрустального дворца, но они были давным-давно проданы, еще во времена скитаний с отцом. Извлекать эти диковинные большие прямоугольники, нарисованные или отпечатанные сто лет тому назад, из удобной шкатулки с инкрустированным изображением старой королевы и самого дворца на крышке – каждый раз необычное переживание, будто отодвигаешь гобелен, занавес в старинной пьесе, и глазам должно предстать нечто ужасное.
Нечто ужасное – впрочем, не совсем и не всегда, хотя временами, выкладывая Розу, Знамя или какую-то другую фигуру, Вайолет испытывала страх: она боялась, что может раскрыть тайну, о которой вовсе не хотела бы знать, – день собственной смерти или что-то еще более страшное. Но несмотря на завораживающе-грозные черно-белые образы козырных карт, представленные со скрупулезной, барочно-германской отчетливостью деталей, как у Дюрера, – тайны, которые они раскрывали, чаще всего были не так уж страшны, а порой и вообще ничего тайного не содержали, только смутные отвлеченности, противостояния, разноречивости, развязки – банальные, как поговорки, и так же лишенные всякой конкретности. Во всяком случае, именно так учили ее истолковывать получавшийся расклад Джон и те из числа его знакомых, кто умел гадать.
Однако эти карты определенно отличались от известных им, и, хотя Вайолет знала один-единственный способ гадания – по египетской колоде Таро (прежде чем его усвоить, она просто наобум переворачивала карту за картой и подолгу, нередко целыми часами, в них всматривалась), ее не оставляло любопытство: не существует ли более простого, более красноречивого и Как-то более результативного метода.
– А вот, – сказала она, осторожно переворачивая взятую за верхний край карту, – пятерка жезлов.
– Новые возможности, – отозвалась Нора. – Новые знакомства. Неожиданный поворот событий.
– Прекрасно.
Пятерка жезлов заняла свое место в Подкове, которую выкладывала Вайолет. Арканы были разложены перед ней шестью равными кучками; она выбрала одну из другой кучки и перевернула ее: это оказался Рыболов.
Вот и загвоздка. Как и в обычной колоде, Вайолет располагала набором из двадцати одного основного козыря, но ее козыри – люди, места, предметы, понятия – вовсе не являлись Главными Козырями. Поэтому, если выпадали Котомка, Путник, Удобство, Множественность или Рыболов, приходилось напрягать воображение, строить догадки о значении карты, с тем чтобы общий расклад приобретал какой-то смысл. За годы практики, со все возраставшей уверенностью, Вайолет приписала своим козырным картам те или иные точные значения, научилась делать выводы из обретенного ими места среди кубков, мечей и жезлов, а также распознавала (или внушила себе, что распознает) оказываемое ими влияние, зловредное или, наоборот, благотворное. Но полной уверенности у нее никогда не было. Смерть, Луна, Возмездие – все эти Главные Козыри обладали важным и очевидным значением, но куда было девать Рыболова?
Как и прочие человеческие фигуры на картах, он был изображен с неестественно развитой мускулатурой, в нелепо-заносчивой позе – с вывернутыми носками и костяшками пальцев, упертыми в бедра. Для предполагаемой рыбалки он был разодет слишком уж нарядно: штаны выше колен перевязаны лентами; куртка с разрезами по бокам; на полях широкой шляпы – венок из увядших цветов; через плечо переброшена удочка. В руках он держал что-то вроде плетеной корзинки и еще какое-то непонятное Вайолет снаряжение; собака, страшно похожая на Спарка, дремала у его ног. Рыболовом эту фигуру назвал Дед; под картинкой заглавными латинскими буквами было написано: PISCATOR.