Маленькие шалости примадонны - стр. 9
Но первым, кого они увидели, войдя в знакомую дверь гримерки, был Арсений. Дорогой и любимый друг Фимы, а по совместительству следователь по уголовным делам.
Фима никак не ожидала увидеть Арсения так скоро, поэтому громко ахнула:
– Ты? Ты что тут делаешь?!
– Полагаю, это я должен спросить у тебя. Это что ты тут делаешь?
– Пришла в театр. Второй вечер подряд мы с моим двоюродным братом посещаем эту сцену.
– Да что ты говоришь! – обрадовался Арсений. – Значит, ты и вчера тут была? Заметила что-нибудь необычное?
– Ну, как тебе сказать…
Арсений не дал ей и слова сказать, сразу же вытолкал ее за дверь гримерки.
– Поговорим без лишних ушей. Признаюсь тебе честно, положение весьма затруднительное. Покойницу в театре не любили, и это еще мягко сказано. Как я понял, она никому не давала тут житья, кроме нескольких своих любимчиков. Но и их она жестоко третировала. Одним словом, каждый желал ей если не смерти, то чтобы она исчезла и испарилась, это уж точно.
– Но всех ты подозревать не можешь.
– Всех не могу, – согласился Арсений. – Но кое-кого просто обязан. Например, вот эта Алечка – цветок Хризантемы, ты знаешь, что два дня назад она была на аудиенции у мадам Евдокии в ее личной гримерной, но вылетела от нее буквально пулей, рассыпая во все стороны проклятия и угрозы.
– А что между ними произошло?
– Как я понял, Алечка просила у Евдокии дать ей более серьезную арию в готовящейся в следующем сезоне постановке, а Священная Корова…
– Кто?
– Евдокию так называли в театре, ты не знала?
– Нет. Но зато я слышала, как ее называли Старой Коровой.
– Это лучше всяких слов говорит об отношении всей труппы к ведущей актрисе. В общем, Священная, или Старая Корова нашей Алечке отказала и сделала это на глазах очевидцев и в такой грубой форме, что у Алечки было два выхода: разрыдаться и забиться в истерике либо затаить зло и впоследствии жестоко отомстить диктаторше за перенесенное унижение. И так как никто не видел Алечку в слезах, я делаю вывод, что она приготовила месть для здешнего тирана в юбке.
– Если бы Алечка планировала убить Коро… Евдокию, то она не стала бы вопить об этом на всех углах.
– Возможно, идея расправиться с Евдокией раз и навсегда появилась у Алечки не сразу. Поэтому, когда первый порыв гнева прошел, она натянула на лицо улыбку и сделала вид, будто бы ничего не случилось.
Фима покачала головой.
– Почему-то мне кажется, что у каждого второго артиста из массовки был точно такой же повод, чтобы ненавидеть приму. Она с людьми не церемонилась. За словом в карман не лезла. Вела себя без всяких церемоний даже с самыми близкими – мужем и любовником, что уж там говорить о тех, кого она и за людей-то не считала.
– Согласен с тобой. Ты дала очень точный психологический портрет этой дамы. Была с ней лично знакома?
– Имела несчастье наблюдать ее в течение нескольких минут. Мне хватило, чтобы понять, что это за грубая хамка.
– Да, она была именно такой невоздержанной на язык, резкой и чванливой.
– Но убивают ли за это? Есть много начальников, которые ведут себя еще похлеще, но все перед ними трепещут, и доживают они до глубокой старости. А к ним еще и ходят за рекомендацией и благодарят потом за науку.
– К чему ты клонишь?
– Нужно поискать того, у кого были более серьезные претензии к Евдокии, кроме отказа в повышении.