Маленькая желтая лампа - стр. 31
– Я сплю. Или мне все кажется. Скорее пустое ведро полетит, чем эта штука, – Арсений и сам не понял, как произнес собственные недоумения вслух.
– Ограниченность и предвзятость, коллега, мешают вам понять. Все принципиально новое вырастает из самых невозможных вещей. Хотя вы, разумеется, имеете весьма скромное понятие о базовых основах гравитационной энергетики. Несмотря на то что ежесекундно пользуетесь ее плодами, – сказал за его спиной небольшую уничижительную речь нашедшийся в конце концов Эстремадура. Он получил очередной нагоняй от Хансена, сильно отсрочивший его радужные мечты записать космического пирата в свои должники, и от этого сеньор Рамон был сильно не в духе.
– Коли вы такой умный, объясните мне, дремучему человеку. И нечего издеваться. Я уж видел, хороши вы были, когда вопили: «Грядет с небес!», не удержался и подпустил шпильку Арсений, а не мог не знать: классически его поведение вызовет излишнее раздражение у звездочета. Ведь молодежь ни в какие времена не терпела над собой насмешек.
Ему повезло – тема оказалась слишком близка даже для удрученного обстоятельствами жизни юного астрофизика, и сеньор Рамон соизволил дать некоторые сведения, хотя в своеобразной весьма форме:
– Персонально для невежественных лунных спринтеров я снизойду до устранения их вопиющей безграмотности! По-вашему, что такое вообще энергетика, возникшая после открытия природы элемента гравитона? Отвечайте непременно, как думают ваши собственные отсталые мозги, а не по школьным учебникам!
– Ну-у-у, в основном это специальные устройства, перерабатывающие гравитационное поле в иные виды энергии. Там, кажется, есть соответствующие формулы, – неопределенно ответил Арсений.
– Формулы есть. Правда, лично вам они никак не помогут. Стандартный и общеизвестный повсеместно недостаток образовательной системы. Напичкать сознание ничего не сообщающими в смысле миропознания математическими выкладками и совершенно умолчать о сути отображенных в них вещей. Прежде чем возникли эти формулы, а возникли они вовсе не на пустом месте, сколько выдающихся умов ломало головы над проблемой вещества и его массы! В отношении, так сказать, «чтойности» этих вроде бы расхожих понятий.
Вы только подумайте, вовсе не теоретики математической физики ответили на сей сакраментальный вопрос, но едва тогда народившаяся фундаментальная философия! Имя Клима Любомировича вам о чем-нибудь говорит? А должны помнить, ведь он ваш соотечественник, хотя и умер сравнительно давно.
– Говорит, еще бы! – возмутился Арсений. Ему ли было не знать о выдающемся человеке, которого без ложного преувеличения именовали Стагиритом Сверхнового Времени.
– Ну, имя, допустим, нечто и говорит. А толку? Вы в курсе, например, что именно Любомирович своими адаптированными философскими системами задал направление буксовавшему научному поиску? Сложил в одно целое разрозненные обрывки из несовместимых на первый взгляд сфер человеческого знания. До него ведь был полный караул и хаотичность. Как говорится, тысяча кадров Парижа еще не есть Париж. А у него получилось. И получилось у тех, кто пришел за ним. Любомирович интуитивно увидел ответ, не дававшийся в руки очень многим. Что вся материя суть живое существо, хотя и отличным образом от органической природы. Не мертвое условное равновесие, а нечто, имеющее свой собственный энергетический обмен на всех уровнях. Она впитывает, перерабатывает, после выбрасывает переработанное. Как и мы с вами. Тем самым рождаются микрочастицы, сохраняют свои свойства, аннигилируют, превращаются в противоположности. Пыхтят электроны вокруг атомных ядер, спешит по своим делам божественная троица разноцветных кварков, – тут Эстремадура впал в поэтическое настроение. – И все в подобном же роде. Но то, что порождает и питает, должно ведь испражняться. Вот гравитационное поле то самое дерьмо и есть. Дерьмо материи. Живущей, жрущей и производящей из себя. Мы с вами, по существу, летаем на фекалиях, дорогой коллега, ими топим, на них строим, их же храним в энергонакопителях. Представляете сколько подобного полезного дерьма может дать одно только Солнце с его-то массой покоя!