Маленькая хозяйка большой кухни - стр. 29
- Как – вынесли? – я стряхнула дремоту и с усилием заставила себя подняться со стула. – Почему так быстро?
- А ты думала, королева будет тянуть с этим делом? Наследник остался сиротой! Я всегда говорил, что это врачевание до добра не доведёт… - завёл дядя свою привычную песню.
- Нам надо подать жалобу королеве, - залепетала я, - дядя Томас невиновен, это болезнь виновата…
- Слышать не хочу ни о тебе, ни о Томасе! – рявкнул дядя, схватил меня за плечо и в два счёта вытолкав за порог. – Убирайся, и чтобы я тебя больше здесь не видел, - сказал он, прежде чем захлопнуть передо мной дверь. – Или забуду, что мы родня, и позову полицию!
Меня душили злые слёзы, когда я уходила по улице прочь, кутаясь в накидку от холодного ветра. Впрочем, можно было ожидать, что дядя поведёт себя подобным образом. Сейчас, наверное, злорадствует, что дядя Томас оказался в тюрьме. Очень хотелось спать, но я приказала себе не раскисать и отправилась в последний дом, где надеялась найти приют и помощь. Я пошла к моей дорогой подруге Винни. Она должна помочь… Она точно не оставит меня в беде…
Дядя Бартоломью оказался прав – меня объявили в розыск. Я купила газету с переносного латка, и первое, что увидела – собственный портрет на развороте, с объявлением «Разыскивается живой или мёртвой». Портрет был не слишком похож, но я всё равно разорвала газету на мелкие клочки и швырнула в ближайшую канаву, убедившись, что меня никто не видит. Только что толку от одной уничтоженной газеты, если сегодня их будут продавать сотнями?
У меня хватило ума подойти к дому Кармайклов не по главной улице, а задворками. Я перелезла через кирпичную стену, которая проходила по границе внутреннего двора, прошла по саду, прячась за деревьями, и через металлические прутья изгороди увидела, что дверь в наш дом заколочена досками крест-накрест. Дядя в тюрьме, я в бегах, а что случилось со старым Эбенезаром? Арестовали его вместе с дядей или… убили на месте?
Я не удержалась и шмыгнула носом, хотя благородной девице этого делать не полагается ни при каких обстоятельствах. Но кто бы удержался от слёз на моём месте? Только времени на слёзы у меня нет. Мне нужны убежище и новости о дяде. Плакать буду потом, когда всё благополучно закончится. Я по-прежнему была уверена, что это всего лишь временное недоразумение, и что рано или поздно всё разрешится, и что суд над дядей пройдёт так, как положено – выяснят все факты, убедятся, что дядя невиновен, и его отпустят с извинениями.
Пока я размышляла, как бы мне встретиться с Кармайклами – сразу зайти в дом, постучать в окно или подождать, когда выйдут слуги, в саду появилась Винни. Наверное, она гуляла, как обычно мы делали после обеда, вот только теперь гулять ей пришлось в одиночестве. Винни была бледной, задумчивой, и рассеянно крутила в руке ветку рябины, на которой горели алым ягоды.
Прячась в кустах, чтобы меня не заметили из окон дома, я пробежала до подруги и тихо позвала её:
- Винни! Это Сесилия! Я здесь!
Виннифред замерла и обернулась в мою сторону.
Раздвинув листья, я выглянула, убедилась, что моя подруга одна, и выскочила на тропинку. Увидев меня, Винни испуганно шарахнулась, но это было и неудивительно – в грязном платье, с грязными руками и растрёпанными волосами я выглядела не лучше нищенки. Даже когда я шла по улице, опрятно одетые дамы старались держаться от меня подальше.