Маленькая девочка. Обретение семьи - стр. 7

Мама сделала большие глаза, а Герман уже и вовсе напоминал сову. Он смотрел на меня даже не моргая, а потом кинулся обнимать, обещая, что никто и никогда меня больше не тронет.

Папа куда-то уехал, потом вернулся с большим синим цилиндром. Оказалось, что это медицинский кислород. Мне на лицо надели маску, и дышать сразу стало очень легко, а папа просто вздохнул. А на мой палец нацепили такую… прищепку5. Она светилась красным, и папа смотрел в экран небольшого прибора и гладил себя по голове. Потом мама со мной долго разговаривала, все расспрашивала меня, почему я думаю, что умру. Ну я и рассказала все, что знала. Потом меня помыли и уложили спать, прямо с маской, прищепкой и прибором. Было немного жалко расставаться с Германом, но, может быть, я завтра проснусь?

Я спала, смотрела какие-то совершенно волшебные сны и впервые не хотела умирать. Я видела, как уже большой Герман надевает мне на палец колечко, называя любимой. Жалко, что это только сон…

Эльза сидела рядом с Герхардом, рассказывая то, что ей удалось узнать от Габриелы. Герман честно подслушивал. Во-первых, ему было интересно. Во-вторых, называя мальчика «женихом», девочка задевала какие-то струны в его душе, заставляя разобраться в ситуации. Как еще раздобыть информацию, Герман не знал, поэтому притаился за диваном, слушая беседу родителей, чего раньше не делал.

– Синдром Элерса – Данлоса6, – задумчиво повторил за супругой мужчина. – И болевой синдром высокой интенсивности, потому что все делала через «не могу». Надо разобраться, как ей облегчить боли.

– Спроси коллег, чего проще, – улыбнулась жена.

Эльза видела и боль Габриелы, и «откат»7 по возрасту, что опять же говорило об очень непростой жизни ребенка, но она верила в мужа. А прежними опекунами-садистами уже занимались полиция и психиатры. В школу, куда ходила девочка, полиция тоже наведалась и обнаружила там множественные нарушения.

В этот момент Герман не выдержал и подал голос.

– Папа, когда Рие кивает, у нее синкопе8, – поделился своими наблюдениями мальчик.

– Да, надо посмотреть шею, – кивнул Герхард, жестом подзывая сына. – Ты как насчет того, что стал «женихом»?

– Ей это очень нужно, папа, – серьезно ответил Герман. – А не любить Габриелу невозможно. Пусть хоть мужем зовет, лишь бы жила.

В этой фразе было столько нежности, что Эльза внимательно взглянула на сына и опять чему-то улыбнулась.

– Значит, я покопаюсь в литературе и поспрашиваю коллег, – решил доктор Штиллер. – Пока не разберемся, как облегчить состояние Габриелы, обращаемся с ней, как с пятилетней – максимум ласки и заботы. И надо будет решить с кислородом… Утром отвезем девочку в больницу и будем искать.

– Главное – чтобы она не подумала о предательстве, – тихо произнесла женщина. – Она и так считает, что долго не проживет…

Проснулась я снова в больнице. Как это узнала? По запаху и писку рядом. Наверное, я опять умерла… Интересно, я все еще фрау Шмидт или теперь меня зовут иначе? Открыв глаза, увидела Германа. Он сидел рядом и гладил меня по голове. Значит, Штиллеров у меня не отняли. От этого стало тепло. Заметив, что мои глаза открылись, мой «жених» наклонился и поцеловал их – насколько это было возможно с маской.

– Напугала ты нас сегодня, котеночек, – сказал Герман. Очень ласково, между прочим. – Сейчас я папу позову, и будет обследование, а потом домой, да?