Мальцы-Удальцы - стр. 5

– Молодец. А я тебе так скажу – храбрость только в настоящем бою испытать можно. Ты отчеканил, что всё у вас там, в классе как по кальке. Не спеши. Представь, что сам оказался среди отряда казаков меньше двухсот человек, на которых надвигаются четыре тысячи воинов. Подмога не успеет. Предупредить остальных и задержать врага задача. И то ненадолго, чтобы пара станиц за спиной выжили. Всё. Это не про героизм. Это про ответственность воина не дрогнуть перед неизбежной гибелью и про не нарушить присягу, и про самопожертвование, – пепелил взглядом дядя Игнат.

Губы Никиты сжались в тонкую линию. Перед глазами вспыхнули баталии, нарисованные пожилым казаком и факты из учебника История Кубани.

Подбородок паренька подрагивал, а он, выговаривая каждое слово, словно цитируя строки из параграфа, произнёс:

– Отряд Тиховского вышел из укрепления, услышав мольбы пленных. Казаки сражались с пешими и конными. Когда кончились снаряды перешли в рукопашный бой и рубили шашками.

Мальчишка стих. Голос не слушался. Тело бросило в жар.

«Почему я раньше этого не понял? Герои это обычные люди, все хотят жить, а они своими жизнями готовы пожертвовать, чтобы жили другие» – плечи мальчишки невольно передёрнулись от пришедшего откровения.

Дядя Игнат подошёл ближе и приобнял его:

– В мирное время жизнь надо беречь. А коли в ратном деле находишься так пуще всего надобно беречь братьев по оружию. Сам погибай, а товарища выручай. По-другому ни как.

Никита прокашлялся, чтобы удержать неожиданно появившуюся слезу:

– Давайте я вам помогу. Что тут ещё надо делать?

Оставив все заботы о двухколёсном друге, он сначала сортировал кучу железа, а затем брал уроки сварки инверторным сварочным аппаратом. В защитной маске мальчик наблюдал, подавая электроды, как дядя Игнат соединяет одна за другой части ограды. Части забора постепенно стали вырисовываться.

«Это будет не просто загородка. Это будет добротно и красиво» – улыбнулся Никита стройным рядам секций забора.

– Вдвоём работа спориться. Спасибо тебе за помощь, – поблагодарил сосед.

– Давайте и покрасим вместе? Только я к бабушке сначала сбегаю, предупрежу, – подпрыгнул Никита.

– От помощи не откажусь, сынок, – обрадовался дядя Игнат и посоветовал, – ты тока переоденься, чтобы дома не влетело потом.

Никита выбежал на улицу. По грунтовой дороге, пролегающей посреди набирающей силу травы, и теснящимися вишнёвыми деревьями навстречу ему шли ребята с велосипедами, бойко что-то обсуждая.

– Айда с нами в плавни? – выкрикнул Толик.

– Некогда мне, – с важным видом заявил Никита.

– Бросай всё, пойдём испытывать Колькин новый велик! – позвал Миша.

– Нет. Спасибо. Мой утром испытывали. Не ездит теперь, – закрутил головой мальчик.

– Что ты как девчонка? Пошли! – стал дразнить Толик.

– Жизнь беречь надо, не война, чтоб так рисковать, – вспоминая слова дяди Игната, вымолвил Никита, высоко вскинув голову.

Ребята остановились.

Толик прогундосил:

– Это тебе дядя Игнат сказал?

– Да.

– Вот ты, таким как он, трусом и вырастишь! Он никогда на полевые сборы не ходит, и ты прятаться будешь! – расхохотался Толик, запрыгивая на велосипед. – Вперёд! В атаку!

Мальчишки понеслись к горке, провожаемые грустным взглядом Никиты.

Грозовым облаком он поплыл домой. Чувства обиды и досады терзали его, добавляя силы в движения. Он захлопнул калитку так, что бабушка, которая развешивала во дворе бельё, подпрыгнула и обернулась.